Характеристики:

+ 1 к Ловкость

+ 2 к Сила

— Ну что, же — говорю. — Надеялся на большее, но вещь всё равно полезная. Можно ещё одно копье сделать и ударная мощь наша еще больше усилится.

— Вот все равно не могу поверить, — Михалыч проводит ладонью по своему плетёному щиту, — На вид, корзинка-корзинкой, даже смотреть смешно. А ведь такую зверюгу осилили и на нас с Малым ни царапины.

— У современных людей очень искажённое представление о том, что вообще творилось в древности, — объясняю. — На картинках мы кого видим? Парня в анатомическом доспехе на котором даже кубики на пузе прорисованы со щитом, которым можно солнечные зайчики пускать. Конечно, их же рисовать прикольнее.

— А разве они не такие были? — проявляет эрудицию Хрюша, — Ахиллес, например?

— Ты что, Гомера читала? — удивляюсь.

— Нет, — отвечает она, — кино смотрела. С Бредом Питтом. У него, кстати, никаких копий не было. А вообще он красавчик.

— Все забывают, что Ахиллес был сыном царя, и, по легенде, внуком самого Зевса. Гомер утверждает, что ему сам Гефест, бог-кузнец щит ковал. Что это означает? — вижу что версий нет, и отвечаю сам себе, — что такие щиты были несусветной редкостью. Подобное снаряжение стоило, как сейчас океанская яхта. Такой герой на поле боя был как настоящий танк в отсутствие противотанкового оружия. Неуязвимый и убийственный.

— А остальные? — удивляется Малой.

— Да кто в чем, — говорю, — Очень популярными были доспехи из ткани, вроде фуфаек. Когда ткань во много слоёв свернуть, то её хрен пробьешь. Или если на тебе что-то шерстяное. Попробуй драться с человеком в шубе. Он твоих ударов даже не почувствует, хоть дубинкой его лупи. И меч, если рубить им, по шерсти скользить будет. Думаете, варвары всякие в шкурах ходили, потому что холодно было? Или они модники такие? — Хрюша при этих словах хихикает, — Это первобытный доспех.

— Надо вам жилетки пошить, — заявляет хозяйственная Хрюша, — будете у меня в меховых жилетках ходить на голое тело. Очень эротично, я хотела сказать, практично, — она хитренько хлопает глазками. — Только вот шкурок мало. Мелкие эти тушканы, их на приличную жилетку надо штук десять.

— Наловить их надо, наконец, и попробовать в неволе разводить, — говорю, — а то с нашим пугалом они к поселению и дорогу забудут. А то кое-кто в прошлый раз обосрал нам всю малину, — выразительно гляжу на Малого и тот виновато опускает глаза. — Решено, завтра Михалыч с утра остаётся мастерить клетку, а мы с Малым пойдём ловушки ставить.

— Так давай мы вдвоём сходим? — предлагает Михалыч, — я то получше знаю, как силки ставить.

— Вот и научишь его заранее, — категорично заявляю, — он у нас «Следопыт», пусть занимается. А я охранять буду, чтоб никакая тварь не напала.

Не хочу я этих двоих отпускать на самостоятельную миссию. Малой, конечно, сегодня показал себя неплохо, но я все равно им до конца не доверяю. Так что пускай пока побудут под присмотром.

— А может и сидр откроем, раз такой повод? — вносит неожиданно предложение Хрюша.

Надеюсь, это у неё не склонность к женскому алкоголизму, который, как известно неизлечим, а просто живость характера. Праздников в нашей нынешней жизни немного, больше суровый труд и различные опасности. И от этого еще сильнее хочется расслабиться.

— Неси, — соглашаюсь я, — сегодня у нас первая победа над серьёзным противником. Такое стоит отметить!

Решено! Сегодня бухаем!

Михалыч и Малой ошарашенно глазеют на принесённые бутыли с Системным Сидром. Это ведь для них как-никак первый алкоголь выданный Системой.

Так как бутылок всего две, а нас четверо то я запускаю одну из них по кругу, на манер «братины». Та правда размером побольше, но всё равно такие традиции сближают. Каждый делает по глотку и передаёт соседу.

Несмотря на количество, Системный Сидр делает своё дело. Не зря у этого пойла легендарный статус. Бафф «Веселье» срабатывает безотказно.

Пользуясь общей расслабленностью и приподнятым настроением выношу на общее обсуждение вопрос о названии поселения. Несколько дней ломаю голову и ни к чему не могу прийти.

— Москва, — предлагает Михалыч, — переселенцы часто называли посёлки именами прежних городов. Говорят в Америке этих «Москов» — он именно так и произносит, — десятка два. Ну или Новая Москва, тоже можно.

— Крыжополь, — шутит Малой и тут же сам хихикает.

— Пари-и-и-иж, — тянет Хрюша мечтательно, — всегда мечтала жить в Париже.

Ни один из вариантов мне не нравится. Не хватает в нём чего-то такого, что подстегнёт и мобилизует, и при этом будет только нашим.

На второй бутылке Сидра обсуждение затихает и скатывается к обычному веселью. Михалыч трендит какую-то свою народную песню из молодости. Малой ухахатываеся со своего коллеги, пытаясь придурковато подпевать высоким женским голоском. Хрюша смотрит на это дело и решает показать класс.

«Танец живота» в её исполнении вызывает полный восторг. Михалыч просто одобрительно хлопает, улыбаясь себе в усы, а вот у Малого глаза горят нездоровым интересом.

Всё таки удачно сложилось, что Хрюша теперь ночует в моём шалаше. А то бы еще с этой проблемой пришлось бы столкнуться. Но это еще один повод присматривать за Малым повнимательнее.

Когда после танца наступает тишина, и довольная Хрюша садится на своё место, меня подбрасывает вверх одна идея.

— Лови ответочку, — говорю, — мужики, вставайте. Повторяйте за мной.

— Да ладно, хорошо ж сидим, Лорд, — кряхтит Михалыч.

— Подъем, — командую голосом, не терпящим возражений. — Повторяйте за мной.

Когда-то я увидел этот танец в интернете. Поржал, конечно, но, как человек любопытный, стал копаться. И нашел описание народа, который не только не вымер, словно мамонты, после прихода белых завоевателей, но и выдал им увесистых люлей. Кстати, войны, которые они вели, назывались «картофельные». Не правда ли символично?

— Шаг вперёд! — ору я выставляя правую ногу, — Это наша земля!

Михалыч что-то невнятно повторяет сзади, а Малой молча сопит.

— Громче! Шаг вперёд! — вторая нога вровень с первой, — Мы крепко стоим на ней!

— Мы крепко стоим на ней! — подхватывают сзади!

— Это наш картофан! — сгибаю колени, как борец перед схваткой.

— Наш картофан! — орем в три глотки.

— Хрен всем врагам! — бью себя по предплечью правой руки, и кулак подскакивает в интернациональном жесте.

— Хрен всем врагам! — Малой сзади ржет от восторга.

Костёр стреляет углями, выбрасывая высоко вверх сполохи. От него пышет жаром, или этот жар рождается внутри самого тела. Нас четверо в освещённом кругу. Дальше за оградой простирается непроглядная тьма. Тьма, полная врагов, монстров, опасностей.

Мы прятали костёр в яму, мы говорили шёпотом, мы боялись привлечь внимание. Теперь, не боимся. Теперь мы заявляем о себе.

— Придите и возьмите! — ору первое, что приходит в голову. Слова сами рождаются в голове.

Сила плещет в нас, перекатывается по телу. Мы мощь!

В неровных отблесках пламени косится на нас Чёрти-что. Ему нравится. Он одобряет.

— Разорвем любого!

— Втопчем в землю!

— Насадим на копья!

— ЭТО НАШ ДОМ!

— РрррррАААААА!!! — ору делая лицом дикую гримасу.

Мне тут некого стесняться. Я самый страшный зверь в этом лесу!

Имя: Плечом к плечу 2 уровня

Описание: Древний ужас увидел в вас родственную душу. Помните, если вас боятся, значит — уважают

Способность: + 15 % к броне в строю с прошедшими такое же испытание.

— Это безумие! — хохочет Хрюша, — мальчики, я чуть не описялась от страха сначала.

— Это не безумие, — отвечаю. — Это Спарта!

Если и есть в истории вдохновляющие названия, то это точно одно из них.

Шагаю к столбику в центре поселения, с каждым шагом всё более наполняясь уверенностью в своих действиях. Рабы есть, фаланга есть, даже Олимпийские, мать их так, игры были! И пускай спартанцев пока три, а не триста, но лиха беда начала!

— Нарекаю тебя «Спарта»! — кладу руку на столбик и произношу пафосно.

Передо мной тут же выскакивает окошко интерфейса.

Внимание! Вы согласны пройти испытание, чтобы получить официальное название в реестре Системы?

— Согласен! — отвечаю вслух.

Все мои подчинённые одобрительно кивают.

До атаки на поселение осталось: 11:59:59… 11:59:58…

Глава 12

Хмель тут же вылетает у меня из головы. Бывает такое, что ещё минуту назад тебя переполнял пьяный кураж, и море было по колено. А потом — щёлк! И голова пустая как свистулька, и каждую мысль видно, которая в ней летает и об стенки черепа стукается.

В прошлой