Все эти ценные детали подбиральщица булавок не вываливала одним махом; напротив, она отпускала их дозированно, приберегая каждую до тех пор, пока не удавалось найти того, кто поднес бы ей выпивку за раскрытие очередного секрета.

К примеру, одна из таких подробностей, информация о том, что черные волосы новобрачной будут собраны в шиньон — …она наклонит голову вперед и скрутит волосы в жгут, но не станет слишком их тянуть, после чего, придав ему форму рыхлого пучка, скрепит его шпильками на затылке, а затем слегка «растреплет» пучок изнутри с помощью ручки расчески… — дала Мэри Джайлс возможность заработать бутылку джина «Старый Том». Половину она выпила сразу, прямо из горла, а остальное перепродала.

Помимо «таси-маси», Эмили возьмет в руки веер из газа кремового цвета, чуть более насыщенного, чем у шляпы, с россыпью звезд, в центре которого изображена девушка во всем белом, стоящая на крыльце дома, обсаженного белоснежными цветами. Веер невеста раскроет во всю ширь и будет им обмахиваться, делая очень быстрые движения, означающие, если кто понимает язык вееров, что будущая супруга сильно влюблена в своего жениха.

Ничто ни в языке, ни в манерах не могло заставить усомниться, что Эмили была ирландкой — причем ирландкой, получившей воспитание в Англии, со всеми обязательствами и строгостями, которые это на нее накладывало. Отныне все, что могло выдать ее индейские корни, не относилось к внешним проявлениям: у старых актрис она позаимствовала не только безупречный английский акцент, но и умение скрывать свою личную истину за видимостью совсем другой истины.

Жителям Чиппенхэма не понадобилось помощи Мэри Джайлс, чтобы разузнать меню свадебного угощения, которое собирались устроить в теплице Пробити-Холла: тайны при всем желании нельзя было сохранить из-за большого числа молоденьких приказчиков, нанятых по этому случаю, а также из-за необходимости обратиться к лондонским поставщикам, чтобы достать отдельные нужные ингредиенты, которых не оказалось на прилавках Восточного Йоркшира.

Итак, седьмого мая «Чиппинг кроникл», не погрешив против истины, смогла сообщить, что начнется праздничный обед с двух супов: «черепахового» из телячьей головы и супа «трех кореньев» — сельдерея, моркови и петрушки. Затем будут поданы тюрбо под голландским соусом и жареное филе морского языка, после чего последуют: кромески по-тулузски (в газете уточнялось, что речь идет о сложной закуске, состоящей из телячьих фрикаделек, гусиного паштета, ломтиков шампиньонов и трюфелей, петушиных почек и гребешков); окорок лани под винным соусом и начиненные трюфелями тетерева; затем, после того как будут сервированы сыр и вафли, придет очередь десерта из припущенных фруктов и печенья в сахарной глазури, а также желе с добавлением вишневой наливки.

Что касается спиртного, то выбор был сделан в пользу вин «Иоханнисберг Кабинет» 1874 года и «Шато Куте маркиз де Люр-Салюс» 1861-го, которые были приобретены в торговом доме Альфреда Ламба, знаменитого своими винными погребами в шахтах, вырытых под Темзой.

Автор статьи отмечал, что Джейсон Фланнери довел свою изысканность до предела, добившись того, чтобы цвет блюд (большинства, во всяком случае, ибо окорок лани под соусом, куда входили красносмородиновое желе и красное вино, это исключал) подходил к наряду Эмили.

Прием должен был состояться в теплице Пробити-Холла. Правда, первой мыслью Джейсона было снять помещение для торжеств в усадьбе «Клэмптон Манэ», состоявшей из анфилады залов с кирпичными стенами и сводчатыми потолками, с выходами в длинный коридор, куда могла бы устремиться хохочущая вереница танцующих.

Ибо, побывав на сотнях свадеб в качестве фотографа, Джейсон по опыту знал, что эти импровизированные фарандолы, в отличие от танцев «лицом к лицу», позволяют слишком стеснительным и одиноким людям ближе познакомиться с другими гостями, которые в этом случае не ждут от них ни особого умения, ни расположения — достаточно просто взять соседа за руку и унестись в радостном вихре, напевая «Свадебную песню», или под звуки шотландского танца «Обдери иву».

Но цена, которую запросили в «Клэмптоне» за это помещение, значительно превышала его финансовые возможности.

Так что теплица Пробити-Холла, полностью освобожденная от атрибутов фотостудии, оказалась вполне приемлемой заменой. Обойдя столы, танцующие фарандолу могли направиться в парк, а оттуда по свежей траве протянуться вплоть до берегов Уэлланда, прежде чем вновь вернуться в бывшую теплицу, змеясь шумной цепочкой вдоль грядок с ранними овощами.

По мере того как близилась дата бракосочетания, «Чиппинг кроникл» неустанно публиковала свежие новости.

Последняя из них, в частности, касалась свадебного подарка, который Джейсон собирался преподнести юной невесте.

Откуда в газету могли просочиться сведения столь частного, даже интимного характера? Можно было подумать, что Фланнери лично поставляет информацию в редакцию «Кроникл». Однако на самом деле он еще и сам редактировал статьи, которые опускал, не подписывая, в «ящик для корреспонденции» газеты, подобно деревенскому анонимщику. Таким образом он надеялся взять под контроль досужие толки, связанные с предстоящим событием — коль скоро Эмили была одновременно и дочерью его, и невестой, — которое должно было остаться в рамках если не традиций, то хотя бы благопристойности.

И поскольку влияние «Чиппинг кроникл» не распространялось дальше Восточного Йоркшира, Джейсон очень рассчитывал, что самые ядовитые лондонские газеты, такие как «Дейли мейл» и «Ньюс оф де уорлд», не пронюхают о его свадьбе, у которой, впрочем, были все шансы остаться в тени из-за предстоящего бракосочетания внучки королевы Виктории и кронпринца Швеции[63]: в Виндзорский замок уже начали поступать роскошные дары, в том числе многочисленные колье и тиары, украшенные алмазами и рубинами.

Подарок, который Джейсон приготовил для невесты, был куда скромнее, хотя и стоил больше двадцати двух фунтов: велосипед «Нью рапид», женская модель, собранный на машиностроительном заводе бирмингемской компании «Сент-Джорджис инжиниринг».

Колеса его, считавшиеся самыми прочными и легкими из имевшихся на рынке, были «обуты» в новейшее изобретение — каучуковые шины «Данлоп» с гарантией год и один месяц (а не год, как у остальных производителей шин) — и стоили пятьдесят шиллингов за пару.

Помимо возможности тормозить, вращая педали в обратную сторону, у «Нью рапида» возле руля имелся ручной тормоз, блокирующий колесо тормозной колодкой. Велосипед был также оснащен звонком с мощным звуком, карбидной лампой типа «Друг туриста», подвешенной на руль, и кожаным седлом, специально созданным с учетом женской анатомии.

Сначала Джейсон думал преподнести его Эмили украшенным экзотическими цветами (вроде исполинского аронника, достигающего двух метров в высоту, великолепный экземпляр которого только что расцвел в Королевских ботанических садах Кью, или раффлезией — огромным цветком, не имеющим ни стебля, ни листьев, ни корня[64], а еще лучше — нефритовой лианой), по примеру поклонников актрисы одного из нью-йоркских театров, которые преподнесли предмету своего обожания вместо цветов велосипед, увенчанный орхидеями. «Цветы уходят, велосипед остается!» — восторгались редакторы журнала «Велосипедная Америка», поведавшего эту историю. Но и аронник, и раффлезия, как известно, пахнут гнилым мясом, а нефритовая лиана, лишенная этого недостатка, привлекает своим ароматом летучих мышей.