И на совести Ады за неполных двадцать четыре часа было бы уже пять жертв.

Нет, всего лишь четыре, ведь к смерти Лоретты она не имела отношения.

Всего лишь четыре – как это, однако, мало!

– Мы решили послать ее на лечение. Пусть едет в Подмосковье, в особый пансионат, никаких заграниц не надо. Там тишь, гладь да божья благодать. В себя придет, процедуры попринимает, легкой физиотерапией займется, над сюжетами новых романов покумекает. В общем, пока Водопьянова там лечится, мы тебя на Гродько перебросим.

Гродько был крайне сварливый автор очень слезливых дамских романчиков о тяжелой судьбе современных Золушек в мегаполисах, которых всегда в финале ждали принцы если не на белом коне, так на «БМВ» того же цвета.

Все его незатейливые опусы были в первых строчках продаж по Москве, да и в провинции его обожали. Но в последнее время Гродько стал сдавать, сделался еще более невыносимым, чем был в последние десять лет, хотя куда еще, и начал усиленно пить. Причем свято веря, что никакой проблемы с алкоголем у него нет. И «ктулхушникам» не оставалось ничего иного, как под видом личной секретарши (помощников-мужчин он бы взашей выгнал) внедрять на его дачу в Переделкино, принадлежавшую раньше классику соцреализма, специального человека, призванного следить за тем, чтобы Гродько не упился до чертиков.

До чертиков?

А если бы и упился, то все равно вовремя сдал свой очередной роман.

– Но ведь на Гродько планировали Алину… – попробовала отразить атаку начальницы Ада, но та была непреклонна.

Еще бы, Алина была ее троюродной сестрой, а кто такая Ада?

Девочка из ада!

Посматривая то и дело на агатку, Ада поняла: нет, не из ада. Это не она бежала из преисподней, а ад переехал к ней в съемную квартиру в панельном доме в Марьино.

«Мессир, можно ли предложить вам чашу фалернского? Или вы предпочитаете горячий бразильянский шоколад с корицей? Или человеческую кровь из кубка в виде человеческого черепа?»

– Значит, в понедельник поговорим! И что там за слушок, будто ты поставляла информацию о Водопьяновой СМИ?

– Да я ни сном ни духом… – начала Ада, но начальница уже закруглилась:

– Вот об этом и потолкуем в понедельник. Хороших тебе выходных!

Ну да, после такого просто невероятных!

Швырнув смартфон на кухонный стол, Ада заявила:

– Да чтоб всем вам было…

Хотела сказать «пусто», но слова застряли у нее в горле. Нет, не пусто. А то агатка поймет еще буквально и…

И нашлет на всех них, круг которых Ада даже не очертила, доисторических бабочек-монстров гигантских размеров, которые, как в одном романе ужасов Дина Кунца, за несколько мгновений высосут из них все содержимое?

Или чудовище из саги о кровососах «Штамм» режиссера Гильермо Дель Торо, жуткого вампира, который мог высосать кровь из пассажиров целого «Боинга» за пару минут?

Не надо!

Ни в бабочек-монстров, ни в могущественных вампиров Ада не верила, но ведь до вчерашнего дня она отказывала в праве на существование и ведьмам. И их магическим аксессуарам.

И, продолжая смотреть на агатку, Ада отчетливо произнесла:

– Да чтоб всем вам было хорошо! Ты поняла? Хорошо!

Может, агатка и тут что-то свое придумает и сделает гадость под прикрытием того, что все будет хорошо? К примеру, они накачаются наркотиками и, считая, что им очень хорошо, отдадут концы.

Вот ведь жуть!

– Чтоб ничего не менялось, поняла, ничего. Чтоб как было, так и осталось.

И вдруг Ада вспомнила, что чего-то пожелала в сердцах начальнице, когда ехала к Стасику.

И не мысленно, но, что ужаснее всего, вслух. И в присутствии агатки.

Только вот что?

Схватив кукленыша, Ада тряхнула его и закричала:

– Я – твоя пуппенмуттер! И ты должна мне подчиняться! Поэтому я приказываю тебе не исполнять того, что я пожелала. Поняла? Приказываю!

На ночь она спрятала агатку в сервант, который (обстановка была частично хозяйская и допотопная) запирался на железный ключ. Его Ада положила в ящик прикроватной тумбочки и легла спать, причем, в отличие от прошлой ночи, то и дело просыпалась, потому что ей казалось, что агатка все же вылезет из серванта и, подобно кукле-убийце из фильма ужаса, вооруженная ножом, проберется к ней.

Точнее, прискачет на одной ноге.

Воскресенье прошло на редкость мирно. Ада отменила встречу с приятельницами, мотивировав это простудой, и осталась дома.

Никакой хвори у нее не было, просто не хотелось никуда тащиться, хотя она уже с начала недели радовалась, что ей предстоит эта встреча.

Она провела весь день дома, сторожа агатку.

Ночь на понедельник прошла гораздо спокойнее, и Ада почти убедила себя в том, что никакой мистики во всем произошедшем нет.

Вот именно: почти.

Собираясь утром в понедельник на работу, она вынула-таки агатку из серванта и, вздохнув, сунула ее в свой рюкзак.

Лучше пусть с ней будет, чем одна дома останется.

Да и что там говорила ведьма Тамара – что агатку надо всегда с собой носить, иначе… Дальше Ада не помнила, но предположила, что что-то не самое хорошее, и решила последовать совету потомственной колдуньи.

А то еще вернется с работы, а дома-то нет: как в фильме «Полтергейст» Стивена Спилберга, он провалился то ли в другое измерение, то ли в преисподнюю.

Что, впрочем, могло быть одним и тем же.

Но если существовали магия и ведьмы, то имелись и лешие, и вурдалаки, и оборотни, и гномы?

Вопрос был явно риторический, и даже если бы кто-то уверил ее, что может прояснить его во всех деталях, Ада отклонила бы такую возможность получить подробную и правдивую информацию.

Меньше знаешь – лучше спишь. А она уже спала плохо, потому что оказалась в курсе того, чего знать не желала.

И что теперь стало частью ее жизни. И смерти других людей.

По пути на работу, в переполненном метро, Ада стала невольной свидетельницей чужого громкого телефонного разговора.

Как и остальные пассажиры вагона.

– Нет, что ты сказал? Что ты сказал? – возмущалась не первой молодости дамочка, впрочем, вырядившаяся как тинейджер. – Да провались ты в тартарары со своими советами, дорогой мой!

И тут Ада вскочила, хотя не доехала до нужной станции, потому что вспомнила: именно это она в сердцах и пожелала тогда своей начальнице.

И вслух, увы, тоже. Причем в присутствии агатки.

Вскочила она так, что наступила кому-то на ноги, пришлось извиняться и выслушивать утренние «комплименты» невыспавшихся пассажиров метро.

Делала Ада это,