на этикетке тулеса (Squatorola squatorola) имеется следующая надпись: «Встречается в крае довольно редко, для Уссурийского края это молчаливая птица, резких неприятных криков его, которыми они оглашают ночной воздух в полях Европейской России – никогда не слышно…» [40].

В целом в дневниках разных лет (и последующих книгах) В.К. Арсеньева большое внимание уделено птицам – возможно, как наиболее доступному в природе объекту наблюдения. Имеются единичные сведения об ареалах распространения тех или иных видов, способах их гнездования, повадках и т. д. Всё это, конечно, не позволяет считать его орнитологом в узком понимании данной специальности. В цитируемом ниже письме он сам признаётся: «Орнитологией я специально не занимался и собирал птиц только потому, что попал в места интересные». Однако вклад В.К. Арсеньева в эту науку был достаточно большим, что, например, отмечал такой известный учёный-орнитолог, как С.А. Бутурлин. Безусловно, В.К. Арсеньев был знаком с его работами, которые стали появляться в столичных журналах с 1888 года.

В Ульяновском краеведческом музее им. И.С. Гончарова в фонде С.А. Бутурлина хранится три письма В.К. Арсеньева, адресованных С.А. Бутурлину. Можно предположить, что вступить в переписку с учёным-орнитологом Арсеньеву посоветовал А.И. Черский, консерватор музея ОИАК в 1908–1915 годах, который активно переписывался с С.А. Бутурлиным в 1909–1912 годах (в Ульяновском краеведческом музее хранится 25 писем А.И. Черского, безусловно интересных для Владивостока). А.И. Черский тоже высылал С.А. Бутурлину тушки птиц для определения; так, в статье Бутурлина «Интересные находки» из журнала «Наша охота» за ноябрь 1909 г. была описана коллекция птиц из 50 экземпляров, собранная в 1908 году Черским. Всего для Владивостокского музея в разные годы С.А. Бутурлиным было описано 1339 экземпляров птиц, для Хабаровского – 231 экземпляр.

Судя по письмам из Ульяновского краеведческого музея, переписка В.К. Арсеньева с С.А. Бутурлиным началась в конце 1910 или в начале 1911 года, когда дальневосточный исследователь находился в Петербурге. Первое письмо из сохранившихся (недатированное, предположительно вторая половина февраля – март 1911 года) является ответом на послание С.А. Бутурлина от 13 февраля 1911 года – судя по тексту, Бутурлин сам написал Арсеньеву, узнав, что исследователь, приехавший из Приамурья, разыскивает его.

Арсеньев – Бутурлину:

«Милостивый Государь Сергей Александрович

Ваше письмо от 13–26/II 1911 г. получил вчера вечером. Спешу ответить. Я намеревался сам Вам писать, но Вы предупредили меня. Я очень рад этому. Благодарю Вас за готовность помочь мне в обработке материала и указать мне мои ошибки. Ваше письмо написано в таком теплом дружеском тоне, что невольно заставляет меня с удовольствием отрешиться от официальности и писать Вам так, как Вы видите. Ваше письмо прибавило во мне еще духовной энергии. Я с большим старанием стану вновь собирать птиц и направлять их к Вам, так, как это делает А.И. Черский. От А.И. я много слышал об Вас, думал встретить Вас в Петербурге в Географическом Обществе, наводил справки у А.А. Достоевского и в результате просил его написать Вам письмо. Боюсь я только одного – Как бы Вы не разочаровались в моих сборах. Орнитологией я специально не занимался и собирал птиц только потому, что попал в места интересные и думал, что мое коллектирование (первый опыт) даст такой материал, который можно будет использовать или как сличительный материал для ученых в дополнение такого же материала имеющего в их распоряжении или для замены негодных дубликатов в музеях. Препаратор я плохой – начинающий и сам знаю, что у меня есть дефекты. Всех птиц в числе 90 экземпляров я перешлю Вам. Должен Вас предупредить, что я в критике не самолюбив и потому прошу Вас, Сергей Александрович, быть критиком самым жестоким, самым беспощадным, прошу указать мне мои ошибки (и таких будет я уверен много), чтобы в будущих работах они не повторились бы снова. Как только окончится выставка в музее Александра III я сейчас же вышлю всех птиц Вам в Везенборг. Если вас некоторые птицы заинтересуют, то они к Вашим услугам. Мне кажется, что мои сборы так невелики и так малоценны, что едва ли их стоит опубликовывать отдельно. Если Вы найдете нужным, вообще, опубликовать их так или иначе, то я очень просил бы прислать мне несколько оттисков. По миновании надобности в шкурках я буду просить Вас Сергей Александрович переслать их в Зоологический музей Императорской Академии Наук. Свои наблюдения над жизнью птиц я изложу особо (сделаю выборки из дневников) и пришлю их Вам. Вероятно, Вы найдете нужным внести в мои записки свои поправки и свои замечания так сказать если они будут в печати под Вашей редакцией – это только меня устроит – Но я очень сомневаюсь, что они смогут быть настолько полезны.

Очень просил бы Вас, Сергей Александрович, указать мне мои ошибки и дать указания, на что обратить внимание, как Вы пишите в конце своего письма. В начале Апреля я уезжаю снова в Уссурийский Край на работу. До 1го Апреля мой Петербургский Адрес – Херсонская ул. 10 кв. 25. Во Владивостоке пишите по адресу на Переселенческое Управление. Я перехожу на службу в Переселенческую организацию. В 1911 (настоящем году) выступаю в две небольших экспедиции в Уссурийский Край с Мая по Октябрь, в 1912 году буду на работе весну, лето и осень, а в 1913 году я выступлю в большую экспедицию года на два в Охотско-Камчатский Край.

Очень рад, что имел возможность вступить с Вами в переписку. Искренне глубоко уважающий Вас В. Арсеньев (подпись)» [58].

Следующее письмо – от 19 февраля 1911 года.

Арсеньев – Бутурлину:

«Многоуважаемый Сергей Александрович!

Вместе с сим посылаю Вам письма 1) Г. Холонда моего доброго знакомого из Императорской Гавани и 2) орнитолога Г. Кэмбель из Австралии. Он просит сообщить ему те сведения, которые я имею относительно перелетных птиц из Австралии. Быть может, Вы, Сергей Александрович, найдете возможным ответить ему на интересующие его вопросы. Я думаю, что это дало бы Вам возможность войти в сношения с австралийскими орнитологами и получать оттуда и птиц и необходимые для Вас сведения. Это тем более интересно, что птицы наши перелетные тянутся именно через Уссурийский край к Австралии. Представляю разрешение этого вопроса Вашей компетенции и Вашему усмотрению. Если Вы почему либо не войдете с Г. Кэмпбель в сношения, не откажите мне переписку эту вернуть обратно, я отвечу сам как умею и как могу.

Извините за небрежность моего писания на обрывке бумаги, не объясните это худо.

С искренним и глубоким уважением В. Арсеньев (подпись).

19 19/II 11

Петербург Херсонская д.