и что? За год многое можно успеть сделать. В этом мире на каждую напасть найдётся своё снадобье.

Эпилог

Его всё не было.

Я долго не задержусь.

Пэнси вздохнула, задрав голову к небу. У Драко это могло значить всё, что угодно. Он ушёл к Аберфорту три дня назад и всё ещё не вернулся. Иногда он пропадал на недели или целые месяцы.

На прощание он обнял её так крепко, словно хотел унести её тепло с собой. Какой-то страх тревожил его, но Драко, конечно, в этом не сознавался.

Они только недавно вернулись из Лотарингии, где искали целебный порошок. До этого было путешествие в Балтию, Гельвецию и десятки других стран и городов. Тысячи миль… И всё только для того, чтобы отыскать волшебные сокровища, о которых Драко даже и сам толком не знал. Но Пэнси изучила его слишком хорошо, чтобы принять это за чистую монету.

Снег сугробами окутывал землю. Холод просачивался даже сквозь тёплую мантию и согревающие чары. Зима затянулась. Столько всего случилось с минувшей весны! Страх за друга Драко, за него самого. Слишком много страха. Слишком много любви. Слишком много всего.

Я долго не задержусь.

Пэнси сунула руки в карманы мантии, натыкаясь пальцами на монеты. Драко всегда подкидывал ей несколько галлеонов, прежде чем уйти. Никак не мог привыкнуть, что за время его отсутствия она научилась вполне сносно справляться и без него.

Что же за страх его терзает?

Впервые Пэнси спросила его об этом после того, как они неделю скакали из одного города в другой, только чтобы постоять под волшебным водопадом. В следующий — когда Драко три дня пьянствовал, не найдя в заброшенном замке, до которого они добирались пять дней, ровным счётом ничего.

— Ничего страшного. Не беспокойся. — Поцелуй в щеку, беспечная улыбка. Эту улыбку она раскусила ещё в девятнадцать лет. — Ничего страшного…

Она знала, что он скучает по Тео и Гермионе, но к этому примешивалось что-то ещё.

Пэнси опустила голову.

Драко вернётся.

Он всегда возвращается.

* * *

Драко возвращался с аукциона, о котором ему рассказал Аберфорт. Очередная неудача. Клинок, на который он потратил целое состояние, не помог. Только распанахал кожу на его ладони, позволяя крови спокойно стекать на белый снег.

Очертания моли над его сердцем делались с каждым днём все темнее. Смертный приговор, назначенный Тёмной Ведьмой за произнесение её имени. Это имя ему нашептала её сестра между поцелуями. Ни один мужчина на свете не был казнён упоительнее. Кроваво-красная кайма, обрамлявшая отпечаток моли, напоминала, за какое преступление он расплачивается жизнью.

Ему оставалось месяца три.

Друга вернул, себя потерял.

По дороге к Пэнси Малфой заглянул к своей старой знакомой — целительнице Альме. Слишком уж часто он искал у неё пристанища после неудачных битв. Впервые Драко повстречал её в двенадцать и с тех пор часто посещал, когда его собственная магия и снадобья Пэнси оказывались бесполезны.

— Что на этот раз? — вздохнула она. Тёмные прямые волосы были собраны в хвост, открывая острые скулы. — Хоть один раз явился бы ко мне с гриппом или сломанной ногой! Я и при смерти буду винить себя за то, что воспрепятствовала твоей учёбе у Аберфорта Дамблдора.

Альма всегда недолюбливала охотников за сокровищами и ни во что не ставила их работу. Не удивительно, что Аберфорт вызывал в ней столько негодования.

Драко же она любила. Она не поинтересовалась, что он забыл в этом мире, когда встретила его. А уж что он не местный понятно было сразу. Она взяла его к себе домой, дала одежду и предупредила, каких тварей стоит опасаться. Альма лечила его, когда его впервые укусил акромантул, зашивала разодранный волками живот.

Сейчас она приложила ладонь к его сердцу. Потом расстегнула мантию и рубашку и провела рукой по отпечатку моли.

— Идиот! — Альма ткнула его пальцем в грудь. — Ты опять был у ведьмы! Я ведь тебя предупреждала, чтобы ты не лез на рожон!

— Мне нужна была её помощь!

— Почему же ты не пришёл ко мне?

— Это было проклятие ведьмы. Ты не смогла бы мне помочь.

Целительницы бессильны против волшебства ведьм. Они оба это знали.

— Речь шла о моём друге, — добавил Драко.

— Неужели твой друг стоит того, чтобы пожертвовать ради него своей жизнью?

— Да.

Альма промолчала. Лишь на мгновение задержала на нём взгляд. Затем взяла нож и отрезала ему прядь волос. Потёрла их между пальцами, и их охватило пламя. Она посмотрела на пепел на кончиках пальцев, потом перевела взгляд на Драко. Он знал, что это значит.

Ты покойник, Драко.

Он застегнул рубашку. Видела ли Миранда, как все эти месяцы его надежды обращались в прах? Наблюдала ли она за ним сейчас? У ведьм имеется множество путей узнать то, что они хотят знать. Вероятно, она ждёт его смерти с тех самых пор, как нашептала ему имя своей сестры. Или ещё раньше. С тех пор, как он её покинул.

— Каким образом она тебя прокляла? — спросила Альма. Сочувствие в её глазах претило ему.

— Вынудила произнести имя своей тёмной сестры.

В лачугу забежала чёрная кошка и принялась тереться о его ноги. Драко опустил ладонь на её голову и погладил. Кошка Альмы всегда любила его и позволяла делать с ней всё, что ему захочется. Глядя на неё, сложно было догадаться, что чужакам она не рада. Драко же чужим не был.

— А я-то думала, ты разбираешься в ведьмах гораздо лучше меня. Ты что, забыл, какую тайну они делают из своего имени?

— Имя её Красной сестры я произносил много раз.

— С Тёмной всё иначе. Она могущественнее остальных, но не прячется, как они. Это делает её уязвимой. Она не может позволить, чтобы кому-то стало известно её имя. Вполне возможно, она даже своему возлюбленному его не открыла.

Альма вынула из ящика корень и принялась толочь его в миске, а потом высыпала порошок в мешочек.

— Сколько ты уже ходишь с молью на груди?

— Сначала Красная спасла мне этим жизнь.

Улыбка Альмы была пронизана горечью.

— Она спасла тебя только для того, чтобы ты скончался согласно её сценарию. — Она протянула ему мешочек с растолчённым корнем. — Это всё, что я могу сделать. Прими щепотку, если снова начнутся боли. А они непременно начнутся.

— Можешь сказать, как это произойдёт? — спросил Драко, принимая мешочек.

— Тёмная Ведьма прибегнет к печати сестры, чтобы забрать обратно своё имя. Моль на твоей груди пробудится к жизни. Как только она отделится от тела и