не будет, но, как только принесли мой десерт, попросил кусочек.

— Не дам, — отказала я. Такой вкуснятиной я не собиралась делиться.

Я думала, что он все равно попробует кусочек, раз уж он за все платит и формально мороженое принадлежит ему, но ошибалась. Он только посмотрел на меня расстроенным взглядом и опустил ложечку обратно в чашку кофе.

По пути домой я переложила нож обратно в карман джинсов.

— Он тебе нравится? — поинтересовался мистер Вуозо.

— Да.

— Это хорошо, — сказал он. — Я рад.

— Думаю, вы можете его забрать.

— Ты мне доверяешь?

Я пожала плечами.

— Да мы почти доехали.

— Вот когда доедем, тогда и вернешь, — решил он.

Внезапно я забеспокоилась, что сейчас все и начнется. Что в обмен на ужин, нож и то, что он не попробовал мое мороженое, он будет делать со мной всякие неприятные вещи. В обмен на мое молчание. Я хорошо провела вечер и теперь боялась, что больше такое никогда не повторится.

— Я все еще могу на вас донести, — заявила я. — Я еще не до конца решила.

— Я понимаю, — кивнул он.

Когда мы доехали до дома, он остановился и выключил двигатель. Мы посидели еще немного, не отстегивая ремни.

— Скоро война с Ираком начнется, — подал наконец голос мистер Вуозо.

— Я знаю.

Папа в последние дни только об этом и говорил. И как глупо ждать, пока пройдут праздники. И что Кувейт горит, а президент хочет удостовериться, что люди потратят деньги на рождественские подарки. Папа заявил, что в знак протеста не будет никому в этом году покупать подарки. И что его подарок мне — осознание того, что мой отец не пешка в руках режима.

— Меня, наверное, призовут, — продолжил мистер Вуозо.

— Это плохо.

— Ты будешь мне писать?

— Конечно.

— Хорошо бы, — кивнул он.

— Вот ваш нож, — сказала я, вытаскивая его из кармана.

— Вот видишь? Ты можешь мне доверять, — произнес он, забирая нож себе.

— Мне пора, — решилась я и вылезла из машины. Улицу освещали только фонари. У нас в квартале оставалось еще много незаселенных домов, и по вечерам ни в одном из окон не горел свет.

Как только я подошла по тропинке к дому, то услышала, как меня кто-то зовет. Я обернулась и увидела Гила, который выносил мусор.

— Привет, — поздоровался он, разглядывая грузовичок мистера Вуозо. Тот все еще сидел внутри.

— Ты что, была в его машине? — спросил Гил.

— Нет.

— Не была?

— Я вышла прогуляться, — объяснила я.

— А я думал, ты в машине.

— Да я же на тропинке стояла, — сказала я.

Он промолчал.

— Ну, спокойной ночи, — попрощалась я.

— Спокойной, — ответил он.

Я немножко разнервничалась из-за того, что он меня увидел, но еще больше меня волновал вопрос, звонил ли папа. Когда я зашла в дом и проверила автоответчик, то обнаружила только одно сообщение от мамы. Я набрала ее номер.

— Ты где была? — спросила она.

— В душе.

— Что, целый час? — не поверила она.

— Я просто забыла проверить автоответчик, когда вышла.

— А где отец? — поинтересовалась она.

— У Тэны.

— Он что, там ночует? Он ведь не остается у нее ночевать, нет?

— Нет, — соврала я. — Конечно, нет.

— Ты еще слишком маленькая, чтобы бросать тебя на ночь одну.

— Он никогда там не ночует.

— Это в его же интересах.

— Да ты не волнуйся, — успокоила ее я.

— Не надо меня успокаивать, терпеть этого не могу.

— Извини.

— Ты рада, что скоро Рождество?

— Да.

— Что-то не похоже.

— Да рада, рада.

— Надеюсь, тебе понравятся подарки, — сказала мама. — Я на них целое состояние просадила.

— Конечно, понравятся.

— Мне ничего не покупай, — заявила она. — Мне ничего не надо.

— Ладно, — согласилась я. Я не стала говорить ей, что, даже если бы я хотела сделать ей подарок (а я не хотела), то папа бы мне не позволил. Он даже не стал покупать елку, в знак протеста против того, что война откладывается. Вместо этого взял и украсил маленькими белыми лампочками большой фикус у окна.

— Послушай, — заговорила мама, — тебе нравится там жить? Ну, с твоим отцом?

— Да ничего, — осторожно сказала я. Я старалась, чтобы мой голос звучал как можно равнодушнее, потому что еще не поняла, какой ответ она хочет услышать.

— Мы с Барри расстались, — добавила она.

— Что?

— Он забрал свои вещи.

— О-о… — Я не хотела выдавать своего огорчения, но на секунду мне стало очень больно от мысли, что я его теперь никогда не увижу.

— И, знаешь, тут без тебя немного одиноко, — призналась мама.

— Ну, мне жаль, — ответила я. — В смысле, по поводу Барри.

— А знаешь что? — встрепенулась мама. — Мне вот совершенно не жаль. Потому что он — говнюк. Надо сказать, Джасира, я себя ужасно чувствую из-за того, что произошло прошлым летом. Из-за того, что приняла его сторону, а не твою.

— Да все в порядке.

— Нет, — возразила он, — не в порядке. Совсем не в порядке.

— Ну, — протянула я, — наверное, мне сначала нужно год этот доучиться. Мне нравится местная школа.

— О, — произнесла она, — я об этом не подумала.

— Я тут многому научилась.

— А я думала, она тебе не нравится, — удивилась мама.

— Нет, нравится.

— Я думала, тебе не нравится папа.

Я не знала, что на это ответить. С одной стороны, она была права. Мне не нравился папа. Но я к нему привыкла. И я не хотела переезжать к маме и привыкать к ней. Это все слишком трудно.

— Ну, — сухо сказала мама, — наверное, я тебя неправильно поняла. Что ж, увидимся на следующей неделе. Спокойной ночи. Пока.

И она повесила трубку.

Я знала, что она разозлилась и хотела, чтобы я это знала. Она хотела меня напугать. Обычно такое срабатывало. Но сегодня я чувствовала себя счастливой. Из-за того, что папа не позвонил, пока меня не было дома. Из-за того, что мама разозлилась и теперь перестанет донимать меня просьбами вернуться. Из-за того, что обнаружила застрявший кусочек карамели между зубов, достала его языком и вспомнила, каким сладким был этот вечер.

Когда назавтра папа вернулся от Тэны, я рассказала ему, что мама хочет вернуть меня обратно.

— Что? — возмутился папа. — Кем она себя, черт возьми, возомнила?

— Не знаю.

— Тебя надо хотя бы этот год доучиться.

— Я ей так и сказала.

— Тебе же тут нравится, — добавил он.

— Я знаю.

— Ты никуда не поедешь, — продолжил папа. — Поверить не могу, что она до такого опустилась. Звонит за моей спиной и пытается тебя выкрасть.

— Да я не хочу уезжать, — попыталась я его успокоить.

— Конечно, не хочешь! — воскликнул он. — С чего бы