фильма. На роль доктора претендовали Роджер Рис, а также Майкл Пеннингтон и Джон Шрапнел. На роль Аделаиды — Хелен Миррен и Сьюзан Флитвуд.

Пробы проходили у Дэвида Готхарда в «Riverside Studios». Несмотря на высокое мастерство, огромный опыт и русские корни Миррен, режиссёру значительно больше понравилась Флитвуд, которая прежде если и снималась, то для телевидения. Сьюзан совершенно очаровала Тарковского своей королевской грацией и статью. Заметим, что в её послужном списке имелась и роль Офелии.

С доктором вышло сложнее: хоть кандидаты и были почти ровесниками, Рис выглядел слишком молодо и очаровательно. Андрей практически остановился на Шрапнеле и даже провёл его совместные пробы с Флитвуд.

По воспоминаниям Александр-Гарретт, на роль Аделаиды режиссёр также рассматривал норвежку Лив Ульман, немку Ханну Шигуллу и американку Джил Клейберг, которую, напомним, прежде намеревался занять в «Ностальгии». Но в результате снялась Флитвуд.

Оказавшись в Европе, Тарковский начал собирать ансамбль по всему миру, ему стал доступен удивительный актёрский арсенал. По слухам, Ульман он не взял лишь, чтобы фильм не становился «слишком шведским» и «слишком бергмановским».

Сам образ жены героя, по словам[946] Александр-Гарретт, Тарковский видел так: «Аделаида — существо, прожившее всю жизнь во лжи, сама того не желавшая и не отдававшая себе в этом отчёта. Возможно, она никогда не изменяла мужу, но постоянно давала повод к ревности. Своей ложью она опутывала всех домочадцев, парализуя их волю, манипулируя их действиями и поступками. Аделаида — личность, в общем-то, трагическая. Мучая других, она мучает себя, унижая других, страдает сама».

В Лондоне делегация «Жертвоприношения» жила в отелях, названных в честь известных столичных улиц. Первые дни — в «Strand» (Strand, 372), потом, с 15-го по 23 октября, в «Drury Lane Hotel», расположенном неподалеку от Ковент-Гардена и обслуживавшем, главным образом, гостей окрестных театров. Побывал режиссёр в галерее Тейта, где смотрел выставку классика английской анималистической живописи Джорджа Стаббса.

22 октября Тарковский спешно вернулся в Швецию, поскольку на следующий день была назначена пресс-конференция по поводу съёмок будущего фильма. Мероприятие отложили[947], но Вибум забыла поставить Андрея в известность. Получилось, что он прилетел напрасно, а ведь в Лондоне ещё оставались дела. Это был первый случай, когда режиссёр всерьёз рассердился на Анну-Лену. Есть несколько фотографий, сделанных возле Киноинститута (см. фото 145, 146), выражение лица на которых будто бы связано с описанными событиями. Упомянутая пресс-конференция состоится лишь через полгода, 23 апреля 1985-го, когда съёмки уже начнутся.

Как ни парадоксально, но 26 октября, подводя итоги поездки на Альбион, Тарковский отметил, что никаких актёров они с «cust director»[948] не нашли. Упомянутую помощницу звали Присцилла Джон, именно она предложила большинство артистов, которых режиссёр смотрел в Лондоне. Тем не менее Андрей не считал это проблемой, оставаясь спокойным, благодушным и даже довольным группой. Такое состояние мастера вообще отличает производство «Жертвоприношения», в том числе и в съёмочный период. Убедиться в этом можно, посмотрев хронику, снятую Крисом Маркером в ходе работы над фильмом. Этот материал известен под названием «Тарковский 85» (1985).

Маркер — один из ближайших друзей Марины Влади — снимал работу режиссёра для своей видео-инсталляции, но потом этот материал частично вошёл в его документальную картину «Один день Андрея Арсеньевича» (2000). Нужно сказать, что упомянутый фильм — едва ли не наиболее тонкая и точная аналитическая лента, проникающая в поэтику Тарковского. Хроникального материала у Маркера не так много, но он делает важные выводы, монтируя кадры работ своего героя.

Более того, вместе с упоминавшейся картиной Михала Лещиловского, напротив, полностью состоящей из хроники, эти два фильма создают чёткий, полифонический образ того, как режиссёр трудился над «Жертвоприношением». Можно с уверенностью утверждать, что за исключением одной чрезвычайной ситуации Тарковский был на съёмках довольно уравновешен и спокоен. Возможно, впервые.

Даже в ходе подготовительного периода он умиротворён, хотя по возвращении в Стокгольм началась настоящая нервотрёпка. У Андрея очень болели зубы, приходилось многократно посещать стоматолога. Он отправил письма Маргарет Тэтчер, Рональду Рейгану, Франсуа Миттерану и другим политикам, но ситуация оставалась прежней. Министерство иностранных дел Швеции готовило официальное приглашение для семьи.

Кроме того, поездка в Лондон ничего не дала в плане привлечения английских денег для картины. Но хорошая идея пришла потом: режиссёр начал переговоры с Джереми Айзексом — директором четвёртого канала британского телевидения, признанным светилом в своей области, многократным лауреатом премии BAFTA. Силами Готхарда Айзекс стал ещё и членом комитета по воссоединению семьи Тарковских.

По поводу того, кому пришла в голову идея подключить этого человека, консенсуса нет. Из дневника режиссёра следует, будто его имя впервые прозвучало в ходе разговора с Ларисой[949], тогда как Александер-Гарретт приводит другую историю. В любом случае, моментальное согласие Айзекса принципиально изменило ситуацию. Примерно в это же время подписали документы и французы, так что «Жертвоприношение» стало шведско-франко-британской картиной. Забегая вперёд, отметим, что лондонские инвесторы предоставят в полтора раза большую сумму, чем просили шведы — порядка трёхсот двадцати тысяч долларов.

У кого ещё не было подписанного рабочего договора, так это у режиссёра. 6 ноября он сказал о таком упущении директору Киноинститута Класу Олофссону, и 15-го, наконец, с Тарковским заключили настоящий контракт, а главное, были определены даты съёмок — с 1 марта по 31 июля 1985 года. Заметим, что сам институт располагается по адресу Borgvägen, 1–5 в одном здании со стокгольмским Домом кино. Во время пребывания в столице Швеции режиссёр будет находиться здесь очень часто.

Зафиксированные в договоре даты были выбраны с учётом графика Нюквиста — в начале марта он как раз планировал закончить работу над картиной Нормана Джуисона «Агнец божий» (1986). Кстати сказать, начиная с описанного момента оператор сам стал отклонять предложения других режиссёров о сотрудничестве в 1985 году. Одним из тех, кто получил отказ скандинавского мастера был Сидни Поллак, звавший его снимать ленту «Из Африки» (1985).

Следующая причина для нервотрёпки — артисты, с которыми нужно было определиться прежде, чем возвращаться в Италию. Роль доктора оказалась, пожалуй, самой проблемной. Вскоре выяснилось, что Шрапнел сниматься не сможет, и режиссёр возобновил кастинги в Швеции. Пробовался в том числе и Стеллан Скарсгард — ныне икона скандинавского кино и любимый актёр одного из самых больших поклонников Тарковского Ларса фон Триера. Скарсгарда не отпустили в театре. Примечательно, что Андрей даже пробовался на эту роль сам, но, в конце концов, нашёл Свена Вольтера. Важно отметить, что выбор этого исполнителя оказал существенное влияние на образ доктора, как такового, ведь Вольтер, как минимум, на десять лет старше,