мне, что пойдёт в Храм Надмирного Света со мною хоть завтра. То есть уже сегодня, получается…

– Вот ты и назвала имя своего нового друга! – торжествующе заметила Финэля.

– Не выдавай Оле ничего! Она Сэту всё расскажет! Кто же тогда пойдёт со мною в Храм Надмирного Света? Ты же желаешь мне счастья? Или для тебя счастье народа выше моего?

– Дура ты безголовая! Не пойду я никогда к Оле. Ничего я ей не скажу. Без меня справятся.

Расплата за упоение недолжным счастьем

Владимир столкнулся с братом Валерием у самого выхода из подземного города.

– Где отец? – первое, что спросил Владимир.

– Где Ландыш? – в ответ спросил Валерий.

– Ландыш уехала с Тон-Атом в его резиденцию, или где он там обитает. У него, Валерка, есть собственное подземное метро. Сверхскоростное и глубоко засекреченное от всех. Мне Инара рассказала. Он…

– Инара? Та, с которой ты и спал?

– Откуда? – Владимир застрял, сделав шаг, и одна его нога повисла в воздухе.

– Неважно. Спал и спал. Дело житейское. А как же Ландыш?

– Да она должна быть дома уже. Старик же ещё на рассвете должен был прибыть на берег бирюзового озера. Для встречи с командиром. Такой уговор был. И Ландыш с ним.

– Отец со стариком там. Меня пока попросили не совать своих ушей в их разговор. А Ландыш со стариком не было. Он один пришёл. Из скалы вылез.

– Как же так? – потрясённый Владимир, наконец-то, сделал шаг и другой. Пошёл рядом с братом. – Что же он сказал, старик? Почему нет Ландыш?

– Не знаю я пока. Кук всё объяснит.

– И потом, Валерка, ты не должен думать, что я.... – Владимир встал перед братом, загораживая дорогу. – Я и та девушка, у нас ничего не было. Я сильно устал. Захотел спать. Она велела какой-то малюсенькой девушке, видимо, служительнице из самого заведения постелить мне постель. Я и уснул. Инара просто легла рядом. Она тоже устала. Не было больше ничего. И быть не могло. Не такая она девушка, чтобы с налёта вот так и отдаться! Да и Марина моя не поняла бы меня, разводи я любовную канитель на каждой из планет, как Венд делал, не тем будь помянут.

– Или наш отец, – добавил Валерий. – А что позволено Юпитеру, не позволено быкам. Нам, то есть.

– Не знаю я, какой ты бык, я не из той породы. Да и она не тёлка податливая. Мы с нею всего лишь разговаривали. Что-то выпили, что-то съели, всё вкусное и лёгкое. Она потрясающая. Она рассказала мне такое. Но дай время, и я всё смогу тебе рассказать. Когда мысли приведу в порядок. Она знала нашего Фиолета!

– Как это знала? В каком смысле знала? – теперь уж Валерий застрял на половине шага, после чего добавил неожиданно грубо, – Вряд ли она была его инопланетной соратницей по духу, а знала его в том самом смысле, в каком мужик бабу знает, а баба мужика.

– Она была влюблена, а уж как было с его стороны, о том знал лишь сам Фиолет, – опровергая и подтверждая одновременно, возмутился Владимир цинизмом брата. – Дело такое, что называется, восторженность первой и чистой юности. Вскоре он и пропал, а она постаралась жить так, как будто и не знала его никогда. Она не знает, что он погиб, как покинул планету. Она считает, что он до сих пор жив. Я ей ничего. Зачем расстраивать? Рана затянулась, а тут опять лить на неё щёлочь переживаний.

– Я всегда чуял тёмную подкладку этого Фиолета. Мутный он был и непроницаемый какой-то. А вы все думали, святой, не иначе! Глаза как плошки с ароматным елеем, или чего там наливали в ритуальные светильники? – поделился вдруг Валерий своим мнением о том, о ком в силу традиций с таким недобрым запалом вспоминать бы не следовало.

– Можно подумать, ты слышал, что именно она мне рассказывала… Да ведь никакая женщина, если она обижена мужчиной, не расскажет о нём ничего хорошего. Уж что другое, а психология полов и тут примерно та же самая…

– А может, она и сама стерва, каких мало. Я, конечно, её не видел. Но я думаю, Володя, не стоит обольщаться женщиной, уж тем более инопланетной, с первого наскока…

Владимир вдруг сел на большой камень, валяющийся у дороги, ведущей к объекту. – Тёплый, – сказал он о камне, и замер, провалившись в свои раздумья. Или это были мечты о чём-то таком, о чём он и сказать не умел. – Валерка, не видел я никогда таких девушек. Вот что! Она же фея из параллельного мира!

– Так из Паралеи и есть.

– Да. Тут всяких я повидал, в толпе в смысле. Но такая… Чтобы такой идеал мог родиться, не знаю… Если только в раю или в мире поголовного совершенства. На Земле уж какие красотки есть, а чтобы такие…

– Например, твоя Марина, – вставил Валерий, устав стоять перед ним столбом. Не в пыль же и каменное крошево было садиться.

– Марина моя жена. Та, что спущена свыше. А тут… Что делать? Голова у меня не парит ещё над моим телом? Может, тебе со стороны лучше видно? Такое ощущение, что я в отрыве от самого себя где-то повис… – Владимир разжал крупную ладонь, и Валерий увидел, что там светится какая-то женская брошка, как он подумал. – Подарок от феи Паралеи? – спросил он.

– Эта друза когда-то принадлежала нашему Фиолету, а Инара стащила её у него без спроса. Украла, короче. Он не желал её любить, поскольку она была совсем девчонкой. Отдала эту штучку мне, сказала, верни ему, если он жив, а ты его встретишь где-нибудь. Если нет, то храни как память обо мне… Нехорошо мне как-то, или же напротив, нестерпимо хорошо… Не понимаю я ничего…

– Влюбился ты. Вот и весь диагноз. Впервые, похоже. Потому и симптомы тебя пугают.

Владимир нацепил шнурок на свою тренированную шею несгибаемого космического странника и внезапно свесил свою взлохмаченную во всех смыслах головушку, словно бы тяжесть друзы была чрезмерной даже для него. Валерию стало жаль брата, хотя за что было жалеть того, кто всю ночь пребывал в нежных объятиях «феи Паралеи». Братья встали и направились к объекту. Раз на озеро нельзя, они и не сунулись. Отец даст сигнал, если они понадобятся. Но наблюдать в мониторе в пункте слежения было необходимо. Только звук не улавливался. Кук сам же заблокировал звуковой сигнал. Сказал только, если надо прибыть, то он вынет из кармана большую гигиеническую салфетку. Вроде как нос утереть, или пот