какое-то время. ― Себастьян задумчиво наклонил голову. ― В основном из-за женщин и наркотиков. Но, опять же, в девяностых у каждого была своя группа. Это было похоже на шестидесятые годы.

― Мне жаль, что я это пропустил, ― пробурчал я. На самом деле мне не было жаль. Бессмертие не одарило Себастьяна музыкальным талантом. Благодаря его одержимости этим искусством я прослушал несколько неудачных симфоний и одну ужасную оперу. Панк его вполне устраивал, так как там в основном кричали.

― О, а эти теперь большие. ― Он бросил мне небольшой черный предмет.

Я поймал его в правую руку и секунду рассматривал. Когда перевернул его, на экране высветилось изображение, а также время и аккуратные ряды маленьких значков.

― Что это?

― Телефон, ― пояснил он.

― Это телефон? ― Я покачал головой. ― Вот чего добилось человечество? Скажи мне, что они хотя бы рак вылечили.

― А еще это камера, ― продолжал Себастьян, раскинувшись в кресле. ― И интернет. Погоди, черт, он вообще был, до того как ты уснул?

Должно быть, настал час показательных выступлений. Я уронил телефон на кровать. На ощупь он был хрупким, но я сомневался, что разобраться в нем слишком сложно. Позже я получу от Селии менее самовлюбленную сводку основных политических, технологических и культурных событий, которые я пропустил. Пока же мне нужно было направить эго Себастьяна в нужное русло.

― Итак, почему ты здесь? ― спросил я.

Его рот искривился в кошачьей ухмылке.

― Мама хочет наверстать упущенное.

― Лучше бы мне не просыпаться из-за маминого приступа сентиментальности. ― Это никогда не заканчивалось ничем хорошим. В последний раз, когда весь клан Руссо был в одном городе, мы привлекли внимание местных жителей. Когда мы это поняли, было уже поздно.

― О нет, это официальный вызов. ― Улыбка стала шире, демонстрируя ослепительно белые зубы. Которые могли обезоружить и расчленить в считанные секунды. ― Я дам тебе подсказку. С момента последнего вызова прошло около пятидесяти лет.

Я снова взял телефон и посмотрел на экран. Под временем стояла дата. Я застонал, когда прочитал «октябрь». Пятьдесят лет. Октябрь. Все сходилось. Я не знал, почему думал, что смогу избежать этого. Ничто не могло остановить их.

Я ложился спать, ожидая, что пока меня не будет, человечество забьет последний гвоздь в гроб Земли. Они уже тогда с бешеной скоростью неслись к полному разрушению. Я не мог больше смотреть на это. Но теперь, когда был здесь, не мертвый, а перед лицом надвигающейся угрозы социального сезона вампиров, я жалел, что они этого не сделали. Армагеддон был бы веселее.

― Черт, ― простонал я. ― Просто воткни в меня кол. Я напишу записку, что я тебя об этом попросил.

― Не унывай, брат. ― Его глаза сверкнули, что только усилило мой ужас от того, что он собирался сказать. ― В этом году не просто сезон. Обряды возрождаются. Ты знаешь, что это значит.

Теперь я понимал самодовольство брата. Это был не просто светский сезон. Не для семьи Руссо. И не для меня. Обряд все менял. Если вампиры проводили светский сезон каждые пятьдесят лет, чтобы наверстать упущенное и похвастаться богатством и численностью, накопленными за прошедший сезон, то Обряды больше походили на архаичный брачный ритуал. Традиционно они проводились раз в несколько столетий. Во время обрядов вампиры обедали с фамильярами — потомками некогда могущественных ведьм. Обе группы приходили в поисках подходящих партий, которые могли бы породить новых чистокровных вампиров, поспособствовать созданию союзов и потешить и без того раздутое эго. К двадцатому веку эта практика вышла из моды. Похоже, пока я спал, что-то изменилось.

― Не выгляди таким довольным собой, ― предупредил я его. ― Когда-нибудь придет и твоя очередь.

― Полагаю, у меня есть пара сотен лет, если ты все не испортишь.

Я не обратил внимания на колкость, но проигнорировать призыв нашей матери было невозможно. Мы оба это знали.

― Руссо отвечают, когда долг зовет, ― напомнил я ему, даже потянувшись к блондинке, внезапно заинтересованный в том, чтобы отвлечься.

― Все же лучше ты, чем я. Я оставлю вас наедине. ― Себастьян встал и пошел к открытой двери. Он остановился совсем рядом с ней. ― Постарайся не осушить ее. Я обещал, что не убью ее. Увидимся дома.

Он ушел, когда она забралась ко мне на колени. Я не знал, что мне делать — кусать ее или трахать. Судя по тому, как женщина повернула голову, она была готова ко всему. Она была красива, но не натуральной красотой. В ней было слишком много всего. Может быть, Себастьян все еще гонялся за излишествами восьмидесятых, а может быть, думал, что это поможет преодолеть разрыв между тем временем, когда я заснул, и нынешним. В любом случае, мне было все равно. Она была готова, и ее кровь была теплой.

Я почти не обратил внимания на то, как она опустилась на меня и застонала. У меня были другие проблемы, и даже красивая блондинка, сидящая на моем члене, не могла отвлечь меня от них. Они проводили Обряды. Это означало, что все было хуже, чем банальные вечеринки и соревнования по мочеиспусканию. Были приложены определенные усилия. Прошло не менее двухсот лет с тех пор, как это потребовалось в последний раз. Тогда еще была жива наша старшая сестра, и на ее долю выпала обязанность посещать балы, оргии и прочий беспредел, который только могла придумать элита вампирского общества во имя сватовства. Теперь настала моя чертова очередь.

Я, Джулиан Руссо, должен был жениться.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Тея

Когда-нибудь я приду вовремя.

Сегодня был не тот день.

Солнце уже село, когда я вбежала через черный вход в Театр Хербст. Я так торопилась, что случайно врезалась в кейтеринговую тележку футляром для виолончели. Я взвизгнула, остановившись, чтобы проверить, не повредила ли я что-нибудь. К счастью, шоколадные пирожные выглядели по-прежнему греховно безупречно. Знакомая пара карих глаз выглянула из-за трехъярусного блюда с пирожными, и я услышала вздох.

― Извини, Бен! ― Я одарила кондитера сожалеющей улыбкой.

― Опаздываешь, да? ― спросил он, благополучно проталкивая тележку мимо меня.

― Думаю, мы оба, ― заметила я. Большая часть Зеленой комнаты уже должна быть готова к приему гостей.

Бен покачал головой, его широкий рот искривился в ухмылке.

― Я прекрасно знаю, что нельзя оставлять шоколад без присмотра надолго рядом с вами.

― Это справедливо, ― согласилась