чтобы проверить другой поднос. Молли любила говорить мне об этом, но я сомневалась, что в двадцать два года у меня остался хоть какой-то шанс вырасти. Я была ровно на треть дюйма выше пяти футов1, с кофе или без. В большинстве случаев люди считали меня ребенком. Даже те, кто знал меня, казалось, с трудом вспоминали, что я уже взрослый человек, заканчивающий последний семестр в университете Ласситера. Это раздражало, но они это делали не специально. Кроме того, мой рост позволял мне носить любую обувь и никогда не быть выше своего спутника. Не то, чтобы у меня было время для свиданий: работа в закусочной, концерты, репетиции. Единственное взаимодействие с противоположным полом, которое у меня было, происходило в моих снах. По крайней мере, когда я находила время для сна.

Я осторожно вышла из кухни, боясь опрокинуть тележки с едой в ее присутствии. Пройдя через большие дубовые двери, отделявшие обслуживающий персонал от вечеринки, я свернула за угол и нырнула в тесную комнату. В этом помещении нанятые музыканты готовились к мероприятию. Разнобойная мебель была сдвинута в один угол, чтобы у нас четверых было достаточно места. Обычно это место предназначалось для невест и заполнялось цветами, тюлем и кружевами. Сейчас же все выглядело так, словно кто-то запихнул кучу взрослых в чулан.

Я сделала последний глоток и приготовилась к долгой ночи.

― Я здесь! ― Я сверилась с часами и увидела, что мы должны были появиться в бальном зале только через пять минут. Сэм и Джейсон кивнули мне, не обращая внимания на мое появление, и сосредоточились на своих скрипках. Сэм ушел из симфонического оркестра много лет назад и играл для удовольствия. Джейсон, как и я, надеялся, что скоро освободится место в оркестре на полный рабочий день. Поскольку мы играли не на одном инструменте, нам удалось избежать соперничества. В основном. Я не могла сказать того же о четвертой участнице нашего ансамбля. Она видела в каждом музыканте, независимо от его инструмента, конкурента.

Наша четвертая участница, Кармен Д'Альба, заняла место у маленького туалетного столика с зеркалом, уделяя больше внимания проверке своей внешности, чем альту. Она напряженно осматривала себя в тусклом освещении комнаты. Она всегда выглядела скорее гостьей, чем участницей развлекательной программы. Сегодняшний день не стал исключением. На ней было черное платье без бретелек, ниспадающее до пола, а густые черные волосы были убраны в изящный хвост. От нее веяло неприкрытой чувственностью. Ее фигура, мягкая и вся в изгибах, соответствовала ее полным губам, накрашенным ярким красным цветом, который контрастировал с ее оливковой кожей. Кармен играла во втором составе городского симфонического оркестра. У меня никогда не хватало смелости спросить ее, почему она подрабатывает с нашим квартетом на мероприятиях, и она никогда не делилась этим.

― Непрофессионально приходить уже одетой, ― сообщила мне Кармен. Она встала и наконец-то достала свой инструмент. Она с отвращением окинула взглядом мое поношенное черное платье, проверяя струны. ― И еще, разве ты не надевала его во вторник?

― Да, но клянусь, оно чистое. У меня была дневная подработка, которая затянулась допоздна, поэтому я переоделась перед приходом. ― Я заставила себя улыбнуться. Кармен трудно было понравиться, но я была полна решимости убить ее добротой. Пока что, похоже, это только сильнее ее раздражало. Конечно, полное разочарование было для Кармен стандартной настройкой.

― Тебе стоит потратиться на что-нибудь новое, особенно если ты собираешься проходить прослушивание на стипендию Рида. Я уже купила себе платье для прослушивания, ― продолжала она, важно вскинув подбородок.

Стипендия Рида была больной темой для нас двоих с тех пор, как мы узнали о ней. Какой-то богатый анонимный спонсор оплатил год жизни молодого музыканта. Остальные подробности были неясны. Никто не знал, кто учредил эту программу, но победитель должен был давать частные сольные концерты в течение всего срока действия соглашения. Учитывая, что центр широко рекламировал эту стипендию, они должны были быть уверены в ее законности. Большинство из нас просто думали, что это эксцентричный миллиардер, который решил поразвлечься. В Сан-Франциско в таких не было недостатка.

― Зря стараетесь, ― перебил Джейсон, ― я собираюсь выиграть Рид.

― Посмотрим. ― Но самодовольная улыбка Кармен говорила о том, насколько вероятны, по ее мнению, его шансы. Ни один из них не выглядел обеспокоенным моим прослушиванием, на что я старалась не обижаться. Но когда Кармен делала ехидные замечания по поводу моей одежды, я не могла не задаться вопросом, считает ли она, что делает мне одолжение, сбивает с меня спесь или пытается применить свое собственное искаженное представление о дружбе.

Джейсон и Кармен были слишком заняты препирательствами друг с другом, чтобы заметить, что я ускользнула к оставленному зеркалу. Я слишком спешила, чтобы беспокоиться о том, как выгляжу. Посмотрев на свое отражение, я застонала. Моросящий дождь, накрывший город сегодня днем, уничтожил мою прическу, несмотря на аккуратный пучок, который я закрепила утром. Учитывая, что я прошла почти милю от станции с виолончелью наперевес, могло быть и хуже. Самой большой проблемой моей внешности были волосы. Они были непослушными, что усугублялось дождем. Какие бы гели и муссы я ни пробовала, какие бы чудеса они ни обещали, через несколько мгновений волосы выбивались из прически и завивались на затылке. Я сдула непокорную прядь с глаз и заправила ее за ухо. Оглядев то, что получилось, я подумала о том, чтобы распустить волосы. Но они были слегка влажными, а значит, неизвестно, как они высохнут. И тут я вспомнила о безупречном шиньоне Кармен. Мне никогда не стать такой же ухоженной, как она, но я могу попробовать. У меня было всего несколько минут, и чтобы уложить волосы, потребовались все эти минуты и две дюжины заколок. Собранные в шиньон, волосы казались не такими медно-рыжими, скорее каштановыми. Я взяла со столика лак для волос Кармен и обильно нанесла его. Я хотела надеяться, что волосы мне подчинятся, но знала, что этого не произойдет.

На все остальное, кроме блеска для губ, не хватило времени. Я не могла отделаться от мысли, что Кармен, возможно, права насчет моей одежды. Длинное черное платье, которое я надевала на выступления, было чистым и без единой складки, но цвет его потускнел до темно-серого. Это было неудивительно, если учесть, что мама нашла его в своем шкафу пару лет назад. Бирки давно не было, но она клялась, что это дизайнерская вещь. Я была уверена, что она купила его для похорон. Об