Пребывая в еще худшем расположении духа, я телепортом ушла в столицу.

Да, архив этот – великая сила! Все про всех. Жаль только служитель за плечом стоит, а то покопалась бы я от души.

Итак, что тут у нас? Ветка, она же Елизавета Богдановна – второй по счету ребенок в семье графа Венского. Оказывается, у нее старший брат имеется, как, бишь, его?! Ага, Евсей Богданович. В кого бы тебя превратить?! О! Будешь ты у нас графиней Линарской Евдокией Дорофеевной. Есть оказывается и такая, и возраст подходит, опять-таки, братец старший в наличии. Вот тебе перечень родственников, кто кому кем приходится, а теперь начинается мое собственное сочинение на тему: «Как девица Евдокия провела последние десять лет жизни».

В шесть лет была отправлена графинюшка Евдокия свет Дорофея дочь на воспитание в Сосновский женский монастырь, под руку матери-игуменьи Николаи. Обучаема была грамоте и счету, а также кулинарии, шитью, вышиванию и прочим изящным рукоделиям. И тому, как хозяйство вести, и тому, как холопами командовать, и тому, как мужа ублажать. …

Э, нет, стоп! Этому в монастыре не учат. Этому шестнадцатилетние затомившиеся дуры быстро учатся, стоит только монастырским воротам за спиной захлопнуться. Ни одна, поди, девицей до родного дома не доехала. А какие, сказывают, срамные книжки из рук в руки ходят! О-го-го! Некоторые от безделья да скуки на своих же подружек заглядываться начинают! Родители потом не знают, что с ними делать, готовы хоть в гвардейские казармы на пару недель сдать. А другие на первом же постоялом дворе только что под кобеля цепного не ложатся. Так, это все лирика.

И была вышеупомянутая графинюшка многими примерными достоинствами отмечена. И хвалима была неоднократно ключницей сестрой Лукерьей за бережливость и хозяйственность. И в пример другим ставима смотрительницей келий сестрой Фотинией за аккуратность и чистоплотность. И прекрасным голосом ее весь церковный хор восхищался, все двадцать две монахини…

Здесь следует перечисление имен. Аглая, Варвара, Глафира и далее по списку. Пусть учит, назвалась груздем – добро пожаловать в кузов. Монахинь, случись что, допрашивать никто не позволит, так что восхищались они там или как, тайною и останется. И, что характерно, все имена настоящие. Самые что ни на есть актуальные. Данные в архиве пополняются систематически. Сами же настоятельницы их и присылают, «для подтверждения лояльности царствующему монарху и сохранению государственной безопасности», так в сноске написано. А если кто-то усомнится в правдивости легенды, пусть проверяет. Эта девица Линарская, действительно, все десять лет в этом Сосновском монастыре оттрубила, от звонка до звонка. Да, только на данный момент в длительном вояже за границей пребывает, по причине слабости здоровья на Южный архипелаг родителями вывезена. Интересно, а как эту Евдокию дома зовут?! Кийка, что ли?!

И кстати, о детских именах, все адепты именно под ними Школе и учатся. Меня вот, например, Инкой все звали. Так что: кто есть кто, мы и не знали толком. Подозреваю, блок нам ставили на некоторые ранние воспоминания, в целях секретности и демократизации. Поэтому о родословной «соратниц по борьбе» я только в «конторе» и просветилась. Ну, а поскольку мордочки-то им куафюр нарисует любо-дорого, их и родная мать не узнает, хотя, что так стараться, если они все равно в масках будут?! С другой стороны, а если вдруг форс-мажор, и маски придется снять?! Нет, уж лучше подстраховаться.

Так, приступаем к следующей сказке. Ринка, она же Екатерина Демидовна – единственная дочь старого графа Чинского. Судя по сводкам, есть еще и молодой граф, дядюшка Ринкин, Фадей, братец младший ее отца, игрок да гуляка. Свое состояние промотал, на братово наследство поглядывает. Кем же ты у нас будешь?! А будешь ты графинюшкой Федорой Евмолаевной Малевской. Этим гордячкам ведь соответствие титула подавай, упаси Бог, какой-то маркизой оказаться! Пусть подавятся. И семья-то небольшая, что немаловажно. Ага, а этой смертной повезло на другом краю нашей географии свою «десятку отмотать», так благовоспитанные девицы сами о годах ученичества отзываются

И как исполнился графинюшке Федоре свет Ермолая дочери шестой годок, отправлена она была в святой женский Елохинский монастырь, матерью-игуменьей Александрой возглавляемый…

И, естественно, самые лестные отзывы. И умница, и прилежница, и искусница. Только что патокой не обмазана. Хотела и эту имен двадцать заставить вызубрить, да вовремя вспомнила, с кем дело имею. В этой белобрысой голове одна извилина, от уха до уха, иди прямо, не заблудишься. Точно проколется ведь, операцию завалит. Ладно, пять имен максимум. Ей еще родственников учить.

Ну, вроде все. Прилично получилось, на мой взгляд. Надо идти перед начальством отчитываться.

– У меня почему-то создалось впечатление, что не слишком Вы подруг своих жалуете, – поджала губы патронесса, прочтя мои опусы.

Ой, догадливая какая! А за что мне их любить-то?!

– Помилуйте, сударыня Ганевская, все, как велели. Дальние монастыри, положительные характеристики, – изобразила я недоумение.

– Уж больно идеальные они какие-то получились, лубочные, – поморщилась начальница, еще раз просматривая написанное.

Я поджала губы, чтобы не фыркнуть.

– А жизнь это исправит, – скорбно заверила я.

Патронесса подняла на меня взгляд, и с подозрением рассматривала некоторое время. В моей невинности не усомнился бы даже мировой судья.

– Надеюсь, с магическим шаром работать умеете?! – проворчала она, наконец.

– Постараюсь оправдать Ваши надежды, – спокойно ответила я.

Вот ведь зараза! Диплом мой видела, приложение с оценками только что до дыр не зачитала. Знает, что практикум я сдала на «отлично», и глумится. Пусть и не мечтает, из равновесия ей меня не вывести. За последние шесть лет научилась я, и Дар свой контролировать, и в руках себя держать.

Тут в кабинет «шпионки» наши ввалились. Постучались, правда, но больше для проформы, поскольку приглашения ждать не стали.

– Итак, все в сборе, – сухо констатировала начальница. – Начинаем разработку операции. Присаживайтесь, – милостиво разрешила она.

И начала раздавать вводные. Графинюшки, получив свои легенды, сердито в мою сторону покосились, но промолчали. Ничего, не переломятся, поучат, извилинами подвигают, а кое-кто и одну напряжет. В общем, вся эта кутерьма была затеяна, как и намекнула мне патронесса утром, ради ненавязчивой проверки настроений окменских гостей. Как к наследнику нашему относятся, как он себя проявил в Университете тамошнем учась, с кем дружил да с кем спал. Нет ли «жареных» слухов каких. Мы недоуменно переглянулись, и начальница снисходительно объяснила, что отдельной Школы Магии в Окмене нет, только факультет в Университете, поскольку магия у них наукой считается, как и все прочие, до этого будущие чародеи на домашнем обучении находятся у личных наставников. В общежитиях все студенты живут не по факультетам, а вперемешку. Так что бывшие школяры могут много интересного знать о похождениях наследника нашего. Тут мне неприятно стало, будто меня в чужом грязном белье копаться заставляют, но не поморщилась даже, сохранила невозмутимое лицо. Зато куры эти безмозглые, аж, засияли. Вот уж кому в замочную скважину понаблюдать в радость, еще и табуреточку подставят, чтобы удобнее было. Тьфу! Патронесса особо подчеркнула, что весь необходимый магический реквизит лично под роспись перед балом выдаст. Передатчики, приемники и прочее. Дважды для самых умных было сказано, что из личного арсенала ничего брать нельзя, дабы помехи не наводить. Но, похоже, это предупреждение мимо чьих-то ушей проскочило, поскольку сразу вслед за ним сударыня Ганевская заявила, что королевич на балу обязательно появится, хотя явление его намеренно афишироваться не будет, но таких особ полагается узнавать даже под маской. Тут она выдвинула ящик письменного стола и выложила перед нами искусно написанный портрет. Да, точно, он! Графские дочери дружно засюсюкали. Я только взглянула и промолчала.