Он воздержался от слов, что руки надо было бы помыть. А то это прозвучало бы совсем по-стариковски, будто бы и не он в детские годы срывал смолу с деревьев и, не помыв ее, жевал с детьми слуг.

— Сколько вам лет? — не удержался он от этого вопроса, подумав, что еще несколько лет назад он уже вскружил бы ей голову, демонстрируя даже не настоящую магию, а дешевые фокусы, которым его когда-то обучил один циркач.

— Восемнадцать! — вздернув маленький нос сообщила она. — Ну, почти восемнадцать, — сразу же добавила она, — исполнится через пару недель.

И впрямь ребенок, вздохнул он. А он был слишком стар для нее.

— Как только мне исполнится восемнадцать, я поступлю в ученичество к сестре Эбби.

Эта девочка была юна, непосредственна и мила. И он не мог представить, чтобы она связала свою жизнь с каким-нибудь орденом, дав обет безбрачия, а также спрятав свои волосы под накидкой.

Она улыбнулась, а потом искренне расхохоталась.

— Ох и уморили! Я — и одна из сестер обители?

Отсмеявшись, она по доброму посмотрела на него.

— Сестры уже второй год набирают учениц. Первый год я буду учиться под началом сестры Эбби, а затем смогу поступить на учебу к мэтру Оберу. Он обещал, что возьмет меня в ученицы, когда я буду знать название каждой кости в человеческом теле и смогу отличить скальпель от... — Вивьен прикусила нижнюю губу. Она всегда прикусывала ее, когда о чем-то напряженно думала. И даже окрики матери не могли отучить ее от этой привычки. — Эх, опять забыла. Но ничего, у меня еще год впереди.

— И что по окончанию учебы? — спросил он, чтобы поддержать беседу. И иметь причину, не вызывая подозрений, продолжать разглядывать ее.

— Буду лечить женщин, — немного воинственно ответила она.

— Хм… только женщин? — немного лениво поинтересовался он.

— Мэтр Обер говорит, что многие женщины стесняются обращаться к лекарям-мужчинам за помощью. Он правда добавляет, что все женщины глупы, — призналась она, — но он обратился в городской совет, чтобы они выделили средства на строительство еще одного корпуса...

Девчонка не умолкала, она с горящим взглядом рассказывала о лекаре, о сестрах обители, призывающих не проходить мимо нуждающихся, о настоятельнице, которая в первую встречу показалась ей очень суровой, но время и общение развеяло первое впечатление. Рассказывала о предстоящем празднике города и о звездах, названия созвездий которых она учила вместе с костями человека.

Как пить дать девчонка, думал он. Но почему-то впервые за последний год он с легкостью улыбался, слушая ее болтовню.

Спохватилась она, когда стемнело.

— Я же вас совсем заговорила. Мне домой пора, а то матушка будет ругаться. Но может вас проводить, господин Лерн?

Он не стал поправлять, что Лерн это его имя, а не фамилия. А на предложение отрицательно покачал головой. А затем он наблюдал, как она, подхватив юбку, которая доходила до щиколоток, опасливо осмотрелась, а затем, оголив ноги до колен, побежала к рыбацкому кварталу и теснившимся рядом друг с другом домам.

Лерн улыбался, разглядывая мельтешение юбки и отслеживая путь Вивьен магически, желая убедиться, что она без неприятностей доберется до рыбацкого квартала. Но когда она скрылась из вида, его улыбка померкла, возвращая его к действительности, от которой он и пытался сбежать, покинув сегодня замок.

На утес он поднялся, не прибегнув к магии, хотя одежда пропиталась потом, а нога так разболелась, что он едва переставлял ее.

— Милорд, накрывать на стол?

Все слуги в этом доме были пришлыми. И их главной задачей было не попадаться ему на глаза. Но одного слугу он привез с собой из столицы.

Мейк служил еще его отцу, а лет пятнадцать назад перешел к нему на службу. Правда сейчас даже он выглядел моложе его.

— Я не голоден, — отрезал он.

— Как скажите, господин.

Лерн невольно все время возвращался мыслями к встрече на побережье моря. И к юной лучезарной нимфе.

Поэтому, когда солнце, только откинув занавески, пробралось в комнату, он, открыв глаза, вышел на балкон, откуда открывался вид на побережье и ту самую скамью под кипарисами. И хотя он давно не испытывал желаний, будто вместе с внешним старением, оно затронуло и его суть, сегодня он впервые за долгое время следил за солнцем, желая, чтобы оно вновь скрылось за горизонтом, а он встретил бы юную дочь рыбака под старым кипарисом.

Глава 3. Госпожа Мерика

Глава 3. Госпожа Мерика

Вивьен всегда была непоседой. Она и минуты не могла просидеть чинно на стуле, слушая советы и ворчание матери. Да и на кухне, когда надо было почистить рыбу или нарезать овощи, она кружилась как волчок, бросая одно дело и хватаясь за другое.

Мать всегда ворчала, и не от злости, а потому что так было принято. Да и опасалась она, что ее слова окажутся пророческими, и характер дочери доведет ее до беды. Ведь она отличалась от старших сестер, которые уже в шестнадцать лет заглядывались на парней, а в восемнадцать лет вышли замуж.

Мерика, покачав головой, посмотрела на дочь, та ведь все время мечтала о какой-то любви. Не понимает, глупая, думала Мерика, что рядом нужен надежный и работящий муж, а не такой же мечтатель, как и она.

Ну нет, ведь упрямая, мочи нет. Все бегает на побережье смотреть на закат, да еще бегает к этим художникам, что снимают дом на стыке рыбацкого и лилового кварталов, ближе к морю.

Мерике и другим почтенным женщинам — женам рыбаков — не нравилось, что в двухэтажном доме поселился стареющий художник, который со временем набрал учеников — настоящих лоботрясов, которые вместо нормальной работы бродили по городу и побережью с мольбертами в руках. И ладно бы они еще рисовали, но нет, они бродили по городу с блуждающими взглядами в ожидании какого-то вдохновения. Дураки, как пить дать дураки, меся