«невинно пострадавших»? Ага, шестеро… А краскомов? Неужели только двое? Какое прекрасное соотношение!.. Умеют, значит, военные защищать себя, бить врага. Их же награждать надо… – Он помолчал и уже сурово добавил: – Немедленно прекратить всю эту тухлую возню! И чтоб я больше таких вещей от вас не слышал.

Так и закончилась эта история, изрядно потрепавшая Романову нервы.

Глава 3

В эту проклятую ночь Романову так и не удалось заснуть. Внезапно заболела дочь. Часам к двенадцати температура у нее подскочила до тридцати девяти градусов. Девочка хрипела и кашляла. Он не знал, что и делать. Вызвал «скорую», но она явилась лишь под утро. Врач, осмотревший Катюшку, заявил, что у девочки наверняка воспаление легких и ее необходимо срочно везти в больницу, да и там первое время нельзя оставлять без присмотра. Но кто бы это мог сделать, было непонятно. У Романова в тот день начинались учения, и дивизия не могла остаться без него. А вызвать няню не представлялось возможным: она как раз отпросилась на пару дней поехать к старой подруге, с которой не виделась много лет. Вот когда Михаил Афанасьевич остро пожалел, что не обзавелся новой женой. Была бы дочь хоть с какой-то мамой, ну, пусть с мачехой…

Первый раз он женился на своей землячке, бегавшей с ним в одном дворе и учившейся вместе в школе. Михаил Афанасьевич с детства относился к ней с нежностью и не представлял себе иной жены. Она тоже любила его. И вопрос о совместном житье-бытье был решен заблаговременно… После ее смерти он и внимания никакого не обращал на женщин. Считал, что семейная обуза ему вовсе ни к чему. Однако во время болезни дочери пришлось об этом серьезно задуматься. Тогда Романов нашел все-таки выход: помогла немолодая соседка, всегда тепло относившаяся к нему. Она и отправилась с Катюшкой в больницу, побыла там с ней.

Задумавшись о создании новой семьи, Романов стал внимательнее присматриваться к окружавшим его женщинам. Вскоре внимание его привлекла начальница «Военторга» Юлия Борисовна Виноградова. Высокая, симпатичная и стройная женщина уже не была юной девой, но все-таки годиков на пять помоложе Михаила Афанасьевича…

Он пригласил ее в ресторан поужинать, заговорил об одинокой жизни… Поскольку обходных путей Романов терпеть не мог, то сразу изложил суть. Юлия Борисовна всё быстро поняла, сказала, что тоже считает его подходящим для нее мужчиной и знает о его сложных жизненных обстоятельствах…

Через пару месяцев они поженились. Хозяйкой она оказалась хорошей, женщиной ласковой и любящей. Одно было плохо. Прожив несколько лет вдвоем, они, как ни старались, не смогли «сделать» ребенка, что обоих страшно огорчало. Он очень мечтал о сыне – наследнике славного рода истинных россиян Романовых, сложившегося пару веков назад. Уж Михаил Афанасьевич как-нибудь воспитал бы из него стоящего мужика…

Книги и учебники по истории Великой Отечественной войны, как правило, утверждают, что она началась внезапно. А так ли это? Романов до конца своих дней уверен: нет, никакой неожиданности не было.

Обстановка в мире была тогда напряженная, если не сказать, грозовая. В сорок первом году нацистская Германия вовсю вела войну в Европе. Захватывались целые страны. Уничтожались тысячи людей. Разрушались города и села. Как же можно было спокойно взирать на все это?

Пакт Молотова – Риббентропа, заключенный недавно и выдававшийся за фундаментальное соглашение о ненападении, у многих (а у военных, знакомых Романову, – практически у всех) вызывал сомнение. Удивительно только то, что Сталин этому документу поверил и приказал войскам соблюдать осторожность и ни в коем случае не предпринимать никаких провокационных действий…

Вот почему, считал Михаил Афанасьевич, армия оказалась не готовой к войне, и удар немцев по Советскому Союзу оказался столь сокрушительным. К Верховному он относился с большим почтением, несмотря на его некоторые искривления в политике, который были видны всякому здравомыслящему человеку, и на репрессии, обрушившиеся на военных в тридцать седьмом году (Романов считал – необоснованно). Сталин был для него вершителем народных судеб. Тем более что за последние пару лет многие репрессированные были реабилитированы, к чему вождь не мог не приложить своей властной руки. Но вот понять, что Иосиф Виссарионович верил обещаниям Гитлера не нападать на СССР после подписании пакта, Романов не мог до своей встречи со Сталиным.

Произошла она совершенно случайно. Стоял июль месяц сорок первого. Немцы уже бомбили Москву несколько раз, не добившись каких-либо значительных результатов и понеся большие потери в авиации. Романов был вызван тогда в Кремль комендантом столицы для того, чтобы согласовать некоторые вопросы дополнительной охраны правительственных зданий, в которой принимали участие и его бойцы. Он торопился по внутреннему двору мимо Царь-пушки, когда ему навстречу вышла небольшая группа людей во главе со Сталиным. Михаил Афанасьевич хотел быстренько отступить, чтобы не попасться на глаза Самому. Но тот уже заметил его, узнал и знаком подозвал к себе.

– Добрый день, товарищ Романов. Как дела?

– Отлично, товарищ Сталин! – вытянулся Михаил Афанасьевич.

Верховный прищурился и с легкой усмешкой спросил:

– На нестандартных машинах больше не ездите?

Ему, видно, запомнился приезд комдива в Кремль на машине для нечистот. Лица окружающих осветились улыбками, что было сейчас так несвойственно: с начала войны люди ходили хмурыми, озабоченными, смех уже давно не звучал.

– Никак нет, товарищ Сталин! – отчеканил Романов. – Но, если понадобится, всегда готов. Лишь бы были колеса под тобой, если спешишь. Опаздывать никому не позволено.

– Вот это верно, – посуровел Сталин. – Любая задержка может окончиться крахом. Мы как раз сейчас этим грешим… Подготовиться как следует не успели, понадеялись на обещания, а немцы прут, как оголтелые. А мы не торопимся хоть как-то остановить их.

– Надо сил против них побольше бросить, – невольно вырвалось у Романова.

– А где их так быстро взять? – еще больше насупился Верховный.

– Наша дивизия всегда готова! Люди хорошо обучены. Только дайте команду!

– Это-то верно. Небось давно рветесь на фронт?

– С самого первого дня, товарищ Сталин!

Он действительно давно уже просился на передовую, но неизменно получал отказ, чем был страшно недоволен.

– Похвально, – одобрительно протянул Верховный. – Но крепкие резервы нам еще очень понадобятся. Ими нельзя разбрасываться. Так что придется подождать, товарищ Романов.

На том, собственно, и закончился их краткий диалог. Сталин со своей группой прошел мимо, Романов остался стоять на месте с надрывом в душе. Ему казалось, что сейчас нужно все силы бросить против наступающих гитлеровцев и во что бы то ни стало задержать их. Отступая, можно многое, если не все, то очень многое потерять…

Лишь значительно позже Михаил Афанасьевич понял, что Сталин был прав.