И только когда Саша пригрозила уйти из галереи и открытьсвой салон, Симон наконец согласился, правда, с большой неохотой и ворчанием.Саша, хоть и в несколько смягченном варианте, не уступала отцу твердостьюхарактера и упорно стояла на своем. Едва достигнув согласия с Симоном, онаперестала принимать своих художников в общей галерее, где ее отец был с нимитак непочтителен. Спустя год после переезда в Париж она торжественно открыла вгалерее отдел современного искусства. И, к удивлению отца, стала получатьнеизменно хвалебные отклики – и не просто потому, что была Сашей де Сювери, апотому, что имела безошибочное чутье на хорошее, настоящее современноеискусство – точно так же, как и ее отец в отношении других эпох.

Примечательно то, что Саша одинаково хорошо разбиралась и втом, и в другом. Она отлично знала то, чем торговал отец, и столь же блестящеразбиралась в самых современных работах. К тридцати годам, то есть через тригода после открытия своего отделения галереи, она превратила его в самоезначительное собрание произведений современного искусства в Париже, а можетбыть, и во всей Европе. При этом она получала от своей работы подлинноенаслаждение. И от жизни. Как и ее драгоценный Артур. Тот восхищался усилиямижены, поддерживал ее в каждом начинании, в каждом решении, в каждом вложениисредств – даже больше ее отца, который хоть и уважал интересы и познаниядочери, но относился к сфере их приложения весьма скептически. Но он не отрицалтого факта, что ей удалось вдохнуть в галерею новую жизнь, причем исполнить этос блеском.

Артур приходил в восторг от того, насколько разная у них сженой работа. Он восхищался ее умением представить живопись как выражениерадости жизни, а шутовство ее любимых авторов его забавляло. Какой контраст ссухарями-банкирами, с которыми имел дело он! Артур сопровождал жену во многихпоездках по городам, куда она ездила знакомиться с новыми художниками, апосещение художественных выставок стало его любимой формой досуга. Свойтрехэтажный флигель они превратили в своеобразный музей современного искусства.А работы, которые Саша продавала в своей части галереи, были куда болеедоступны по цене, нежели полотна старых мастеров в галерее отца. Семейныйбизнес процветал.

Саша управляла своей частью дела уже восемь лет, когдапрозвучал первый тревожный звонок. Банк, в котором Артур уже был партнером,стал настаивать на его возвращении в Штаты на место управляющего. Проблемавозникла, когда двое других партнеров погибли при крушении частного самолета, итеперь руководство банка сходилось в том, что лучшей кандидатуры на местоуправляющего, чем Артур, не найти. По сути дела, другой кандидатуры вообще небыло, и у Артура не было никакой возможности отказаться. Карьера для него былане менее важна, чем для Саши, к тому же работа Артура оплачивалась весьмащедро. Надо было возвращаться в Нью-Йорк.

Объясняясь с отцом, Саша обливалась слезами, да и у тогоглаза были на мокром месте. Все тринадцать лет супружества Артур поддерживал еево всех начинаниях, и теперь настал ее черед стать ему поддержкой. Она былаготова. Не просить же его бросить карьеру ради нее, чтобы она могла остаться сосвоей галереей и со своим отцом, который, нельзя отрицать, начал заметносдавать. Саше было уже тридцать пять лет, а Симону – восемьдесят пять, хотя они держался молодцом. Им еще повезло, что Артуру удалось столько лет проработатьв Париже без ущерба для его карьеры. Но теперь настала пора ему ехать народину, а вместе с ним – и Саше.

Саша оказалась верна себе. Не прошло и полутора месяцев, какона выдала новую идею. До переезда в Нью-Йорк оставался месяц. Поначалу онаошеломила отца своим предложением. Он воспротивился всей душой – точно так же,как когда она затевала свою галерею. Но теперь она не прибегала ни к какимугрозам. Она умоляла. Ей пришла в голову идея открыть филиал галереи в Нью-Йорке,причем по обоим направлениям, классике и современному искусству. По мнениюотца, это была бредовая затея. Галерея «Сювери» была самой респектабельной вПариже, к ним ежедневно обращались многие американские ценители искусства. Идаже музеи всего мира. Объективно говоря, никакой необходимости открыватьфилиал в Нью-Йорке не было, если не считать того, что Саша теперь будет житьтам, жаждет помогать отцу и дальше и по-прежнему любит свою галерею, которойотдано уже девять лет жизни.

Это был для них поворотный момент. Артур воспринялпредложение жены с восторгом и целиком встал на ее сторону. В конечном итогеименно он и уговорил тестя, хоть Симон до последнего оставался убежден вбезумии всей затеи. Саша предложила начать проект на свои деньги, Артур тожехотел поучаствовать. Но в конце концов деньги дал отец – как всегда. Сразу поприбытии в Нью-Йорк она нашла для семьи квартиру на Парк-авеню, а для галереи«Сювери, Нью-Йорк» – каменное здание на Шестьдесят четвертой улице, междуМэдисон и Пятой авеню. И, как бывало всегда, когда Саша что-то задумывала, апотом вкладывала в осуществление затеи всю энергию и упорство, план удался наславу. Приезжавший несколько раз отец признал, что место для галереи она нашлаидеальное. А на торжественном открытии спустя девять месяцев Симон былпреисполнен гордости. Саша была героиней нью-йоркской богемы. В тридцать пятьлет она уже входила в число самых влиятельных мировых торговцев произведениямиискусства, одним из которых был и ее отец, и только что вошла в составправления музеев Метрополитен и Современного искусства, что было невероятнопочетно.

Ксавье и Татьяне уже исполнилось двенадцать и десять. Ксавьелюбил рисовать, а Татьяна при каждом удобном случае брала в руки фотоаппарат ивтихаря делала уморительные снимки взрослых. Внешне она была как маленькийэльф, а Ксавье пошел в отца, только иссиня-черные волосы унаследовал от материи деда. Красивые и ласковые дети, и оба говорили на двух языках. Родителирешили отдать их в лицей в Нью-Йорке, а Татьяна только и говорила о том, чтобывернуться в Париж. Она скучала по друзьям. Зато Ксавье без колебаний сделалвыбор в пользу Нью-Йорка.

Два года пролетели как на одном дыхании. Саша с упоениемзанималась галереей. Она часто летала в Париж, не реже двух раз в месяц. Иногдасадилась на «Конкорд», летела к отцу и успевала в тот же день вернуться вНью-Йорк, к мужу и детям. А летом она неизменно привозила детей во Францию.Навещала отца на вилле, которую он уже много лет снимал на Сен-Жан-Кап-Ферра, асама с детьми жила в Эден-Роке. Симон обожал внуков, но в больших дозах они егоутомляли. И хотя Саше не хотелось в том признаваться, отец сильно постарел. Емууже исполнилось восемьдесят семь, и силы были уже не те.

Хочешь не хочешь, но надо было задуматься о том, как Саша будетодна управляться с делами. Она пока с трудом себе представляла, что можетостаться без отца, но Симон был реалистом. Он прожил долгую жизнь и не боялсяотойти от дел. Работники у него были хорошо обучены. Придет время, и Сашасможет жить там, где ей будет удобней, в Париже или Нью-Йорке, а дела за неетам или тут будут вести другие. Конечно, придется бывать в обеих галереях ирегулярно летать через океан, но выбор места жительства остается за ней –спасибо опыту и дальновидности отца. В обоих отделениях у них работалипервоклассные специалисты. И все же домом для нее по-прежнему был Париж, хотяжить и работать в Нью-Йорке Саше нравилось. Теперь уже не было никакихсомнений, что Артур слишком погружен в дела банка, чтобы жить где-то, кромеНью-Йорка. И пока он не выйдет на пенсию, они будут жить в Нью-Йорке. Хорошоеще, что Симон пока был в силах управлять французским отделением фирмы. И это –в восемьдесят семь лет! Он по-прежнему был неподражаем, хотя уже и началсдавать. И несмотря на это, а может, как раз по этой причине, когда он ввосемьдесят девять лет скончался, Саша была потрясена. Она словно бы и непредставляла себе, что отец не вечен. Симон умер так, как и хотел. Обширныйинфаркт за рабочим столом. Врачи сказали, он умер мгновенно. Причем сделал этосразу после подписания серьезного контракта с одним голландским коллекционером.