сказать здесь, — мой дрожащий голосок непокорным тоном прозвенел в ночной тишине парковочной зоны.

Михаил Александрович вдруг прищурил глаза, наверняка догадавшись о причинах моего нежелания садиться с ним в авто, и на чувственных губах мелькнула лёгкая улыбка.

— Трудовой договор тоже здесь будем подписывать? — язвительно спросил он, хотя у него явно другое крутилось на языке.

Я помимо воли покраснела. Он насмехался надо мной, а я бог весть что сама себе напридумывала.

— Ну! — рявкнул он нетерпеливо и распахнул передо мной двери.

И только уже выехав с парковки, сообразила, ну какой договор можно подписать ночью. Если только с дьяволом. Кровью. В окно заднего вида мне махнул папкой, прощаясь, растерянный и одновременно счастливый от того, что остался с работой, Виталя.

— Мы в офис? — ляпнула я.

— Ага.

— Такая спешка, — поёжилась.

— Сотрудник ценный, — Акулов гоготнул, явно наслаждаясь моей реакцией.

Мне стало особенно не по себе, когда центр Москвы сменился спальными районами, а затем и вовсе коттеджными посёлками. Я беспокойно заёрзала на сидении, взмокнув от страха аж до задницы.

— Далековато до офиса, — слегка осипшим голоском проговорила я.

Повисла пауза. Я уже и не надеялась, что мне ответят.

— Я работаю из дома в последнее время, — неожиданно нарушил тишину Михаил Александрович.

— То есть как?! То есть мы едем к вам домой?! — растерянно переспросила я.

— Да, — больше ничего не добавив.

— Остановите автомобиль! — требовательно заявила я.

Мужчина посмотрел на меня как на безумную, но ничего не ответил. Я начала дёргать ручку двери.

— Сиди спокойно, — приказал Акулов.

— Вы не понимаете, я... меня ждут, я сейчас позвоню... и меня заберут. Где мы едем? — и начала копаться в сумочке, сумбурно соображая, к кому же я могу обратиться в Москве, если приехала сюда пару недель назад в попытках найти работу, если только хозяйке съёмной квартиры, но что мне это даст?

— Не дёргайся! — вновь приказал он.

— Я сейчас позвоню и предупрежу, — тянула время, но у меня не получалось держать хорошую мину при плохой игре, и я решила надавить на его жалость, — я... у меня больная мама, если со мной что-то случится... она совсем останется одна.

Но босс был словно вытесан из кремня, не отреагировав на мои жалобные речи должным образом.

— Тем более. А вот и приехали, — он притормозил и произвёл манипуляции на панели, серый забор перед нами начал открываться и уже вскоре поглотил.

Машина плавно выкатилась на площадку перед круглой лужайкой, наверняка летом здесь росли красивые цветы.

Он вышел и открыл дверь, выпустив меня. Я всё ещё не верила происходившему. Всё это выглядело сюрреалистичным. А ещё дом Акулова квадратной коробкой коричневого конструктора лего навис надо мной, как его хозяин. Строение спасали только огромные окна, и как мне показалось, помогали комнатам «дышать».

Я нервно оглянулась на закрытый забор, оглядевшись по сторонам. Каковы шансы, если закричу, то меня услышат? А ещё вопрос, предпримут ли что-то, чтобы помочь?

— Вы всех своих подчинённых тащите домой трудовые договоры подписывать? — устало проворчала я.

Новые сапоги натёрли ноги, хотелось поскорее разуться. Что я и сделала, как только оказалось в холле дома. Акулов был немногословен. Скинув обувь, он нажал на пульт управления, встроенный в стену, и дом затеплился уютным электрическим огнём. Минимум мебели и небольшой камин. Картины по стенам в постмодернистском стиле.

Акулов прошёл в помещение, представлявшее собой обширную кухню с огромным островом посередине, и, достав из кухонного гарнитура бутылку с жидкостью чайного цвета, плеснул ею на дно стоявшего как будто на изготовке рокса, предлагая и мне. Я отрицательно мотнула головой.

«Мало того, что извращенец, так ещё и алкоголик, — заключила про себя, заметив, как тот быстренько расправившись с одной порцией, налил вторую».

Ослабил галстук и вновь уставился на меня, как голодный волк на аппетитную овечку.

— Сядь, — указал он на высокий барный стул.

— Я не хотела задерживаться... где тут подписать договор можно?

— Сядь! — рявкнул он, и я забралась на стул, неловко вскарабкавшись на него.

— Я хочу предложить тебе сделку...

— Так вроде договорились уже.

Он мрачно вздохнул, но сдержался, проглотил содержимое рокса, и по резко опустившейся линии плеч я заметила, что это его расслабило.

— Помимо работы в моём офисе, — на несколько секунд замолчал, — ты поможешь мне с одной сделкой...

— Но я ничего не смыслю в делах... бизнеса. Воссоздать заданную историческую локацию, пожалуйста, костюмы, причёски, атмосферу того или иного времени — да....

— Твоя проблема в том, Волкова, что ты ни хрена не дослушиваешь до конца, делая выводы в соответствии с доводами своего скудного умишка. Я знаю тебя недолго, но ты мне уже осточертела. Если бы ты хоть на секунду прикрыла свой рот, то уже давно бы потирала руки довольная своим гонораром, — он вновь был на взводе.

Мне бы промолчать, но Остапа несло.

— Знаете, что? И вы тоже не подарок, Акулов, такой весь крутой, всё время орёте на всех: люди для вас как мусор. Уже всё равно на эту работу! — и я легко спорхнула со стула, даже удивившись, что не грохнулась, — обойдусь. Я приехала в Москву чтобы заработать, и я заработаю, не так как ко мне тут относятся, а в комфорте и в уважении.

— Ну-ка, стой! — его голос разнёсся дому, наполнив его.

— Ага, после дождичка в четверг, — пробормотала я, уже задолбавшись бояться, и двинулась в сторону выхода.

Но я не успела сделать и пару шагов, как мужчина схватил меня, ощутимо сжав талию, и словно пушинку, вновь усадил на стул. Наши тела на мгновения соприкоснулись, и я почувствовала ток, пробежавший от него до меня. Наши взгляды встретились, и на короткое время мне показалось, что в них мелькнул плотский интерес, что смутило меня. Но затем выражение его лица вновь приобрело вид по которому хотелось лишь пройтись кирпичом, что ему совершенно бы не повредило.

— Сделка такова: ты притворишься моей женой. Взамен получишь круглую сумму на счёт. Минута на размышление пошла.

Глава 4

Акулов произнёс заманчивое, по его мнению, предложение совершенно обыденным тоном, также цепко рассматривая моё лицо, от неожиданности отразившее всю гамму чувств, бушующих внутри меня. Терпение и лояльность