Мод Элтон, секретарь окружного прокурора, более чем кто-либов здании суда была погружена в вороха запутанных криминальных историй.

Ставить в тупик неутомимых продюсеров кинокомпании, время отвремени осаждающих суд, было ее маленькой милой слабостью; лицо Мод дышалоудивительной жизненной энергией, и ее хотелось сравнить с канарейкой,испытующим взглядом наблюдающей за незнакомцем, слишком близко подошедшим кклетке.

– А, здравствуйте, мистер Мейсон, – сказала она, постукиваяперламутровым ноготком по блокноту.

– После того как видишь одних сонных болванов, только идумающих, как бы отвертеться от некоторых дел, – стоит лишь заглянуть в этиочаровательные глазки, и будто свежим ветром просквозит…

– Ну-ну… Догадываюсь: вы просто хотите вытянуть кое-какуюинформацию, которую не удалось получить в нашем офисе…

– О! Похоже на то, что когда-то вас предало ваше окружение,– наклонился он к ней.

– Почему мое окружение?

– Потому что вы, как никто, знаете все темные стороны жизни,имеете дело с господами, из которых всяк себе на уме… А сегодня я, ну, скажем,мирный горожанин, налогоплательщик, если хотите, просто пришел в официальный,публичный офис, чтобы получить некоторую законную информацию…

Она посмотрела на него с сомнением:

– Вы не шутите?

– Нет, честное слово.

– Немало встречала в своей жизни подвохов, но такого неожидала… Что вы хотите?

– Сюда приходил некий Брэдбери, из Кловердаля. Я хотел бывыяснить, с кем он консультировался по своему делу – по поводу мошенническихпроделок с кловердальской Торговой палатой?

– Брэдбери? – нахмурившись, пробормотала она. – Почему? Поэтому вопросу приходил доктор Дорэй. Да, доктор Роберт Дорэй.

– Да нет же, посмотрите – там Дж.Р. Брэдбери…

Она взяла журнал и провела пальцем по графе с фамилиями.

– Да, он встречался с Карлом Манчестером, у того в кабинете.

– И доктор Дорэй, – сказал Перри Мейсон, – молод, красив –словом, впечатляет, и о нем помнят, хотя он не регистрировался. А Брэдбери – толстыйи пожилой, забыт. Кстати, это лишний раз подтверждает, что мы помним то, в чемзаинтересованы и…

– Карл Манчестер, – перебила она, – вниз по коридору, третьядверь налево. Предупредить его?.. Если вы начнете расследовать тайны моегосердца, я кину в вас этот талмуд…

– Скажите ему, я иду, – улыбнулся Перри Мейсон и вышел.

Когда он открыл дверь, Карл Манчестер оторвался от кодекса,не выпуская изо рта наполовину выкуренную сигарету. Манчестер создавалвпечатление человека, сидящего всю свою жизнь под углом в сорок пять градусов исклоненного над сводом законов столь сосредоточенно, что казалось, появлениепосетителя не помешает ему запомнить в тексте место, от которого его оторвали.

– Привет, Перри, – сказал он безрадостно. – Что принеслотебя сюда?

– Я по делу своего клиента, – бодро ответил Перри Мейсон.

– Только не рассказывай мне, что тебя занимает это убийство.У нас есть улики против той женщины, и если ты…

– Да нет, я по другому вопросу.

– Что же?

– Здесь был Брэдбери по поводу Фрэнка Пэттона, которыйпроворачивал грязные делишки в Кловердале, – сказал Мейсон.

– И доктор Дорэй тоже был, – вспомнил Манчестер. – Онвернется через полчаса.

– Зачем?

– Я обещал тут поискать ему один закон.

– Ну, и нашел?..

– Да нет, сам факт, что я загибаюсь тут над законами, долженхорошо на него повлиять…

– Другими словами, ты умываешь руки?

– Конечно, мы вовсе не собираемся стирать грязное бельишкоКловердаля, и нечего все перетягивать сюда. У нас в городе и своих проблемпредостаточно.

– Кинокомпания вообще-то находится здесь, – уронил Мейсон.

– Ну и что ты собираешься делать?

– Все зависит от того, что я смогу делать, – сказал Перри.

– К чему ты клонишь?

– Если добьюсь признания Пэттона в кловердальских махинациях,это повернет ситуацию…

– Послушай, – сказал Манчестер, – этот Пэттон – спокойный,уравновешенный человек. Он знает, что делает, и не намерен ни в чемпризнаваться, даже под наркозом…

– Не знаю, не знаю, – сказал Перри Мейсон.

– Ты о чем?

– Все зависит от того, как к нему подступить…

Карл Манчестер раздраженно посмотрел на Перри Мейсона и,вынув изо рта сигарету, в сердцах ткнул ее в пепельницу.

– Я начинаю кое-что понимать.

– Надеюсь, – коротко ответил Мейсон.

– Слушай, Мейсон, – сказал его собеседник, перебираяпальцами страницы кодекса, – я уже говорил: мы не собираемся отстирыватьгрязное бельишко Кловердаля, но это вовсе не означает, что мы защищаем Пэттона…То, что он жулик, – это ясно как день. Я через многое прошел, чтобы не сомневатьсяв этом. Но не знаю, сможем ли мы хоть что-то доказать. Сомневаюсь. Окружнойпрокурор в Кловердале снял с себя всю ответственность, и не очень-то приятно,перебегая ему дорогу, соваться в это дело. У нас и так достаточно следственныхматериалов, из-за которых на наши несчастные, замороченные головы падает целаякуча хлопот. Но если ты настроен разобрать этого Пэттона на кусочки – вперед!

– И в каких пределах мне позволительно действовать?

– Все зависит от твоей настойчивости… Пойми меня правильно. Яв курсе дела… Это один из узаконенных заработков. Пэттон советовался с юристом,как ему действовать, не переступая рамок закона. Возможно, юрист прав, хотя,может, и нет… Вся загвоздка – были ли у Пэттона преступные намерения… Тызнаешь, как сложно это доказать, но, если выйдешь на Пэттона и узнаешь, чем онживет, ты приблизишься к успеху.

– Любыми ли методами можно мне пользоваться? – спросил ПерриМейсон.

– Что касается получения информации у нас, об этом и небеспокойся. Но мы не сможем одобрить такое, например, как нанесение увечий.Если же Пэттон появится у нас и заявит, что с твоей стороны ему были нанесеныоскорбления, мы тщательно разберемся, но попутно зададим ему ряд вопросов о егороде занятий…

– Это все, что я хотел знать, – сказал Перри Мейсон,взявшись за дверную ручку. – И не говори Дорэю обо мне.

Как только Мейсон ступил за порог, странно оживившийсяМанчестер напутствовал его: