— Что еще за опыты, Матвеевна? — Хоть я и старалась казаться серьезной, губы мои самопроизвольно складывались в скабрезную ухмылочку. Знаем мы эти опыты, от которых животы вырастают.

— А ты ее спроси, — посоветовала мне бабка и позвала: — Кать, а Кать, поди сюда.

— А че? — отозвалась Катька, проплыла по двору каравеллой от слова корова и нехотя пришвартовалась к забору.

— Вот расскажи Надюхе, как было-то, — велела ей Матвеевна. — Она умная, на юристку училась…

«Да так и не выучилась», — добавила я мысленно, а вслух сказала:

— И чего там у тебя стряслось? Любовь несчастная, что ли?

— Любовь… — хмыкнула Катька. — Еще не хватало. — После чего я буквально клещами вытащила из нее совершенно неправдоподобную историю, в которой чуть ли не через слово фигурировала некая Инесса. Особа, возникшая в Катькиной жизни около года назад и сильно повлиявшая на ход дальнейших событий.

Если Катька не врет — что вряд ли, все-таки для этого хоть мало-мальская фантазия, а нужна, — то их знакомство с Инессой состоялось при весьма неординарных обстоятельствах. А именно при Катькиной попытке загнать одну из своих почек. Все равно какую, левую или правую. Заняться этим бизнесом Катька додумалась опять-таки не сама, а с подачи Томки, соседки по общежитию камвольно-суконной фабрики, имевшей кое-какие познания в анатомии и рассуждавшей следующим образом: сердце в одном экземпляре и печенка тоже, а почек, слава те господи, две, одну сторгуешь — не убудет.

Движимые стремлением разбогатеть на собственных внутренностях, Катька с Томкой развесили в людных местах объявления следующего содержания: «Продаю почку. Женскую. Без посредников». И указали телефон проходной общежития. Через два дня на горизонте нарисовалась вышеупомянутая Инесса. Предложила для начала обследоваться в клинике.

Предприимчивые подружки с ходу согласились, а через неделю Томка отсеялась — не прошла по конкурсу. Как выяснилось, здоровье у нее было подорвано разными нехорошими излишествами. Зато Катька оказалась годной по всем статьям, хоть сейчас в космос запускай. Однако почку у нее вырезать не стали, сказали, что им другой орган требуется. Матка. Катька стала судорожно соображать, есть ли у нее вообще такое, а ей популярно объяснили, что это самое все равно при ней останется.

Уверена, что людям в белых халатах пришлось сильно напрячь мозги, дабы доступным Катьке языком изложить, чего они от нее добиваются, хотя бы в общих чертах. Чтобы до нее в конце концов дошло, в чем же заключается суть обоюдовыгодной сделки. И — надо признать — кое-что им все же удалось. Катька с грехом пополам, но уяснила, что она на девять месяцев предоставляет свой живот, а ее за это поселяют в отдельную квартиру, кормят, холят и лелеют, а по истечении означенного срока компенсируют причиненные неудобства крупным денежным вознаграждением.

Еще бы Катьке такая идея не понравилась. Заполучить себе райскую жизнь без всякого кровопролития! Опять же и почка при ней. На черный день пригодится. Ведь неизвестно, как она, жизнь, повернется.

Дальше дело пошло, как Катьке и обещали. Еще неделю она провела в клинике, после чего ее и впрямь поселили в отдельной квартире, однокомнатной, зато с джакузи (!!!), воспоминание о котором (или которой?) грело Катькину душу по сей день. Инесса ее навещала, снабжала деньгами, интересовалась здоровьем и возила по врачам, бдительно наблюдающим за увеличением Катькиного живота, а он, надо отдать ему должное, рос как на дрожжах. Неудивительно, что семь месяцев такой вольготной жизни пролетели как одно счастливое мгновение, ничем не омраченное. Тем ужаснее было все потерять. А случилось это буднично. Раньше срока возникла Инесса и малопочтительно выставила Катьку за дверь, приговаривая, что ей же самой будет лучше, если она уберется подобру-поздорову. На том, собственно, и закончилась стремительная Катькина карьера суррогатной мамаши.

— Выходит, это у тебя непорочное зачатие? В смысле искусственное оплодотворение? — покосилась я на Катькин живот до носа. И это были первые мои слова после того, как невероятные подробности Катькиной эпопеи с грехом пополам улеглись у меня в голове.

— Я ж говорю, опыт на ей поставили, навроде лягушки, — заохала Матвеевна.

— Ну и дела, — поскребла я затылок, пытаясь припомнить, чего такого я знаю про младенцев из пробирки.

Выяснилось, что кое-какими сведениями, почерпнутыми большей частию из желтой прессы, я все-таки располагаю. Про женщин, которых состоятельные, но бездетные пары нанимают выполнить функцию инкубатора. Само собой за очень хорошие денежки. Чин-чинарем составляют договор, заверяют его у нотариуса, а через девять месяцев — получите, распишитесь. Одни — готового ребеночка, другие, вернее, другая — материальное вознаграждение. После чего граждане довольные расходятся по домам.

Хотя, если верить все той же желтой прессе, случаются и издержки. Кажется, в Америке одна суррогатная мамаша отказалась отдать дитятю биологической (боже, ну и термины), и суд вроде бы встал на ее сторону. Но про то, чтобы от подобных услуг отказались наниматели, да еще чуть ли не в самый последний момент, в первый раз слышу. Получается, что им собственный младенец не нужен!

— А ты того… Ничего не путаешь? — С Катькой я за все ее нежные девятнадцать лет, дай бог, парой фраз перекинулась, зато хорошо была посвящена в фамильные дрязги клана Пяткиных. По-соседски, так сказать. И Катькину маман Зинку, бросившую дочку на бабку Матвеевну, знавала. Так вот опыт общения с этим благородным семейством подсказывал мне, что «тараканы» у них в голове — наследственные.

— Да ничего я не путаю, — уныло прогундосила Катька. — И зачем бы мне тогда этот геморрой, давно бы аборт сделала…

Что ж, похоже, Катька не врет. Тогда что ж получается? Эти-то, ну состоятельные заказчики младенца, передумали, а Катька осталась с носом. И с пузом. Ладно бы нагуляла, хоть не так обидно. А то удовольствия — нуль, а геморрой, как Катька заметила, по полной программе. Причем не только в переносном смысле, но и в самом что ни на есть прямом!

— Постой-постой, а договор? Вы составляли договор?

Катька захлопала бесцветными ресницами.

— Н-ну… Бумагу ты какую-нибудь подписывала?..

Катька наморщила лоб, как роденовский мыслитель:

— Кажется… Инесса приходила с какой-то теткой…

— И где это? То, что ты подписала?

— Так у Инессы осталось…

Ну и дубина, господи твоя воля! Доверить такой документ какой-то проходимке! Так мало этого, выяснилось, что и настоящих родителей младенца Катька ни разу в глаза не видела. Даже фамилию не удосужилась узнать, тетеря! Помнила только, где находится клиника и квартира с джакузи, в которую ее временно поселили. Даже об Инессе ничего толком не знала, за исключением того, что появлялась та, дескать, всякий раз ниоткуда и исчезала в никуда.

— Я ж говорю: планетяне!.. — перекрестилась Матвеевна. — Может, Надюха, написать куда, а?