Джюса двинулись в атаку.

Бородатый Барабас костылём махал,

А Соловей-разбойник с Бабушкой Ягой нагоняли страху.

Тридцать три богатыря, не жалея сил,

Дружно навалившись, кусались как бульдоги.

Кощей Бессмертный всем издалека рулил,

А принц Лимон придумывал новые налоги.

Это сказка без начала и конца,

Кто есть Айболит, а кто — Кощей Бессмертный?

Чем отличаются живая и мёртвая вода?

И попробуй сам понять, кто будет милосердный?

Страхи

По горному ущелью, по осыпи камней,

По ледяным горбам, которые не тают,

Вразвалку брёл, сутулясь, понурый берендей,

Которого романтики давно пленить мечтают.

Ему присваивали множество имён,

У всех людей по всем годам и в век,

Он был тотемным страхом наречён,

Как лесной дикарь и недочеловек.

На него ставили медвежьи капканы,

Растягивали сети и собаками травили,

А на облавах со всей дури били в барабаны,

Но ни о чём по-человечески ни разу не спросили.

А он был старый добрый берендей,

Только в разные рядился одеянья.

Он нечисть отгонял от человеческих детей,

К людям приходя из зазеркалья.

А за тех не прекращаются побоища,

Но если заложили аленький цветок,

Кто же будет целовать чудовище

И из зазеркалья заберёт?

Вы в своё сердце страхи не пускайте,

Пытайтесь их без злобы победить,

Но никогда о них не забывайте —

Они ко многому способны побудить.

Темнота

Скрипит лодка сама по себе,

К берегу прижатая слабеньким накатом.

Месяц отражается в серебряной воде,

И губы твои пахнут горьким шоколадом.

Я был когда-то тайно покрещённым,

Потому и чувствую этот аромат.

На циферблате цифры светятся зелёным,

И поёт без передыха дальний перекат.

Мгновения, как искры, рвутся из костра

И умирают, превращаясь в пустоту,

И отражают твои синие глаза

Из космоса светящую звезду.

Но тает, плача, горький шоколад,

Его как дым глотает темнота.

Всё, что было, не тянуло на свадебный обряд,

И тенью стала твоя белая рука.

Сентябрь уже скоро подкрадётся,

И, наверно, обмелеет дальний перекат.

На циферблате стрелка без счёта повернётся,

И кто-то загадает желанье в звездопад.

Нашу ко́су жизни чувство заплетает,

Ведь даже ночью горизонта видится черта.

Ты кого-то обнимаешь, и он тебя вдыхает,

И расплетается моей судьбы коса.

Утро мудренее

Я сегодня встану раньше петухов,

Неумытый выйду на крыльцо,

И под крики дальних поездов

Ещё раз прочитаю вчерашнее письмо.

Оно во мне за ночь, как хмель, перебродило,

Одновременно и глумилось, и страдало.

Время всё давно перекроило,

И ничего на исправление не прислало.

Уличный фонарь, как нимб без головы,

Буквы разгоняет по листу.

Никто не скорректирует собственной судьбы,

Зубами зацепившись на краю.

Она была когда-то наважденьем,

Заслонившим весь реальный мир,

А выгодно уйдя, осталась сновиденьем,

Но время, как известно, — лечебный эликсир.

Лишь узенькую щель заря нарисовала,

Петухи гребнями начали трясти.

Память — это книга без конца и без начала,

В ней многих можно не узнать и много не найти.

Не было руки, которая писала,

Потому и нечего было целовать.

Она письмо на принтере набрала,

Боясь, что её могут опознать.

Хандра

Чем тебе не повод до судорог напиться,

Когда всё кругом становится хандрой?

Но как-то получилось удивиться,

Что осень тоже водку пьёт со мной.

Она вилкой ковырялась в жареной картошке

И была настроена молчать;

Дождь пиликал на губной гармошке,

И мне хотелось ей вопрос задать.

Она пила и никого не замечала,

А в щель дверей сочились холода.

Она даты календарные сверяла,

Понимая, что увянет к началу декабря.

Паутинки лета сбились по углам,

Их уже не ловят тёплыми руками.

И, отставив рюмку, от нас ушла мадам,

Полыхнув по полу сквозняками.

Я рад, что воздержался от вопроса,

Похоже, будет ранняя зима.

С природы не бывает никакого спроса,

А у хандры одни лишь блёклые цвета.

В следующем году будем осень ждать,

Для неё всё лучшее закажем,

Будем её щедро поить и угощать,

И свои грустные истории расскажем.

Хоть куда-нибудь

По любой дороге, хоть куда-нибудь

Возьми меня в попутчики, шофёр.

Мне себя сегодня не в чем упрекнуть,

Потому не нужен ни суд, ни прокурор.

Может, будет ночью трудная дорога,

И свет от фар сыграет струнами дождя.

По грязи за мной бегут измена и тревога,

А я пытаюсь скрыться от себя.

Может быть, моя дорога — в никуда,

И там не будет ни тепла и ни приюта,

Но только бы предателей не слышать голоса,

Тех, которым честь — разменная валюта.

Возьми меня в попутчики, шофёр,

Мы будем вместе колотиться на ухабах,

И дежурный обязательно затеем разговор,

Может о политике, а можно и о бабах.

Будем говорить, а думать о своём,

А он ещё при этом станет напевать.

Его, наверное, ждут за ночным дождём,

А я от нажитого стараюсь убежать.

Дорога в хоть куда короткой не бывает,

Может так случится, что пройдут года,

Но если прошлое