— то, что сотворяет человека.

От азбуки до первого романа

Очень быстро время протечёт,

И кто-то будет рваться из тумана,

А кто-то спрячется за первый отворот.

Кто-то вёслами мозоли натирал,

А кому замочной скважины хватило.

Одни поганили, а кто-то соскребал,

Потому и нет на всех единого мерила.

На насущный хлеб не мажут мёд,

И никому не надо подражать.

То, что заслужили, вас обязательно найдёт,

И это суждено как данность принимать.

Девочка

Почти все птицы улетели

К чужим, но тёплым берегам,

А на этом бережку уж заледи блестели,

И прозрачные сосульки висели по кустам.

Священная птица — посланница богов —

Стоит на два вершка в воде.

О такой написана тысяча стихов,

Где каждый причислял её к судьбе.

Девочка-журавушка из нежных детских снов

Кем-то была ранена в крыло,

Она кричала жалобно с приходом вечеров,

Ведь вода за ночь превращалась в стекло.

Этой девочкой была японская журавушка,

Которая, танцуя, как лотос раскрывалась.

Вмерзала в лёд красноголовая красавушка,

Но в руки человеку не давалась.

И пришёл рассвет — ясный, но холодный,

Она последний раз сумела ночью прокричать.

Наверное, этот мир никуда не годный,

Если в нём позволено душу растерзать.

Тысячу журавушек в небо запуская,

Люди верят в их способность счастье принести.

Только мы здесь, нарочито сострадая,

Одну лишь девочку не сдюжили спасти.

Дом

Я люблю свои кривые переулки:

Здесь душа моя безгрешная жила,

Тут память отворяет глухие закоулки,

Отсюда началась моя судьба.

Почему меня сегодня не встречали?

Тут, наверное, никого уже не ждут.

Было, что с дороги чаем угощали,

А теперь стакан воды не поднесут.

Здесь не место жизни молодых,

Вместе с нами всё вокруг дряхлело.

А я из тех, кто штучно числятся в живых,

Наше время отцвело и отсвистело.

Я не очень ровно выдыхаю

На почтовый ящик, что насквозь проржавел,

Наверное, только здесь и понимаю,

Где не дошёл и сколько не успел.

Одинокий лютик через грязь пробился —

Это мне из прошлого кто-то улыбался.

Я чему бы в жизни ни учился,

Всегда к своим истокам обращался.

Уже с кем было надо в жизни повстречались,

И все однажды обязательно умрём,

Но хочу, чтобы при жизни восторгались

Тем, что голые пришли и голые уйдём!

Если зачтут

Героев истребят, останутся надежды,

Ведь все реки на земле смотрят в облака.

Ты когда-то примерял не свои одежды,

Рискуя безвозвратно потерять себя.

А теперь целуешь порушенные стены,

Надеясь что-нибудь из памяти изъять,

А там кривляются твои же манекены

И что-то нехорошее пытаются сказать.

Тени прошлого, как грязные ботинки,

Отстояли своё право всегда быть на виду.

И сколько бы ни скушал сладенькой малинки,

Всегда останешься с привкусом во рту.

Вспомни, как безвольно ты шёл на поводу,

Как идолов к себе пустил в учителя,

И страхом плакать по распятому Христу,

Как плетью, отгонял святое от себя.

Менялись на престоле верховные правители,

Как в банке пауки друг друга пожирая,

Но меня не бросили небесные целители,

Благовестием душу промывая.

Героев истребят, отшепчется молва,

Триумфально новые правители придут,

А мне пускай достанется лишь мира красота,

Если все мои раскаяния зачтут.

Забыть и потерять

Мы, бывает, в повседневности теряем

Ключи, кошёлки, деньги и зонты.

Ну, и конечно, ничего потом не знаем,

С кем они по жизни побрели.

А вот то, что забывается, часто возвращается,

Если чудом вспомнить, где забыл.

Но бывает, с памятью курьёзы получаются,

Особо, если с вечера припил.

Забыть и потерять — не одно и то же,

Это так же, как бежать и убегать,

Но отношение к ним может быть похоже,

И, потеряв и позабыв, пытайтесь не страдать.

Потеряв надежду на выход из лабиринта,

Всё равно старайтесь двигаться на свет;

Надо отказаться от скоростного спринта

И медленно искать спасительный ответ.

Но если позабыли тех, кого любили,

Тем самым отвратив от главного себя,

То, получается, вы вроде и не жили,

Своё имя вычеркнув из книги Бытия.

Бывает, голос разума мы сами заглушаем,

Его хочется оставить на потом,

И какие-то минуты проживаем,

В безрассудстве пробиваясь напролом.

Занавес

В часах, наверно, шестерёнки заржавели,

С чего бы стрелкам двигаться назад?

И почему-то клёны резко пожелтели,

А всё, что говорится, — как-то невпопад.

В унисон не ладится, в такт не получается,

Ветер извивается холодною змеёй.

Рифма искромётная сама себя пугается,

И рюмка поминальная зовёт тебя домой.

На сцене балерина по кому-то плачет,

И чтец стихотворений намертво охрип.

И уже никто и ничего не тратит,

И смытая косметика являет новый лик.

Наши ужасы — совсем без маскировки,

Потому и скисли все богатыри.

Но если в чашке алюминиевой две горсточки перловки,

Значит, мы на правильном пути.

Кто-то украшает небо лоскутами,

Кто-то у порога жалобно бубнит,

Но никому не схорониться за этими тенями,

И каждый вовремя на финиш