— Откройся мне, — прошептал бы Алекс. — И мы вместе подумаем, что нам делать с тем, чего ты так в себе боишься.

Но Гвен решила быть как все, слиться с окружающими, соблюдать правила приличия, принятые в великосветской среде. Алекса же не интересовали долгие прочные отношения. Он настрадался в детстве от всех этих сковывающих свободу рамок, правил и предписаний и не желал подчинять им свою жизнь.

Алекс не обманывал Ричарда, когда говорил, что не пытался разжечь в Гвен интерес к себе.

Тем временем они миновали аркаду и вошли в небольшое помещение. Гвен высвободила свою руку. Алекс не знал, как вести себя в подобной ситуации, и не мог вспомнить правил, которые регламентировали бы его поведение. Возможно, их просто не существовало. После секундной заминки Алекс молча полез в карман и вынул кольцо.

Гвен с изумлением широко открыла глаза, и в них блеснули слезы.

— Я… — пробормотала она и, крепко сжав губы, взяла кольцо. Оно блеснуло на ее ладони в лучах солнца, падавших через расположенное высоко под сводом окно. — Я думала, что его украли.

— Оно попало в руки итальянской полиции, и мне его переслали. Я получил кольцо только сегодня утром.

Убийца Ричарда не ушел от закона. Его схватили в Италии. Алекс подумал, что ему следовало бы посоветоваться с сестрами, прежде чем делиться этой новостью с Гвен.

Гвен сжала кулаки. Заметив это, Алекс почувствовал, как у него защемило сердце.

— О… — вырвалось у нее, и по гладкой щеке покатилась слеза.

Алексу показалось, будто в грудь ему вонзили нож, и в тот же момент шлюзы его души словно открылись и он почувствовал, как горе от потери друга обрушилось на него всей своей тяжестью. Алекс вынужден был опереться о колонну, чтобы сохранить равновесие и не упасть.

«Ну и идиот же я», — пронеслось у него в голове.

Он осторожно попробовал сделать вдох. У него получилось. Легкие работали.

По щеке Гвен покатилась вторая слеза. Черт подери, почему его сестры не обнимут Гвен?! Белинда и Каролина тем временем старательно отводили глаза в сторону. Судя по всему, они считали, что будет лучше оставить Гвен один на один со своим горем. Однако даже Алекс понимал, что это неправильный подход к сложившейся ситуации.

Он прочистил горло.

— Простите, Гвен. Видимо, мне не следовало заговаривать с вами на эту тему сегодня.

Она яростно замотала головой и прижала к груди кулак, в котором сжимала кольцо.

— Нет-нет, — сдавленным голосом промолвила она. — Это… это бесценная для меня вещь. Кольцо сначала принадлежало моему отцу, а после его смерти перешло к Ричарду. Он носил его…

— Да, всегда, — подтвердил Алекс и замолчат, чувствуя, что больше не может произнести ни слова.

Гвен кивнула, а затем, зарыдав, прижалась к груди Каролины.

Почувствовав некоторое облегчение, Алекс кивнул сестрам и быстро вышел из тесного помещения. Когда он открыл дверь, толпившиеся снаружи знакомые Гвен вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что происходит внутри. Заметив это, Алекс ухмыльнулся, и эта ухмылка очень не понравилась им. Ротозеи поспешно разошлись.

Гвен всегда преследовали жадные, любопытные взгляды, и это казалось Алексу удивительным. Сам он тоже не раз становился объектом пристального внимания окружающих, но на это имелись веские причины. Занимаясь морскими перевозками, Алекс сколотил неплохое состояние, однако продолжал пользоваться дурной репутацией. Благодаря закрепившейся за ним славе дерзкого безрассудного человека в обществе не находилось смельчаков открыто задевать его.

Что же касается Гвен, то общество еще не успело составить о ней определенного мнения. Ее можно было сравнить с чистой белой страницей. Она происходила из почтенной семьи, была хороша собой и сказочно богата. И теперь, оставшись без брата, то есть без близких родственников, Гвен представляла собой легкую добычу для любого рода пиратов.

Не закрывая дверь, Алекс встал снаружи так, чтобы его широкая фигура загораживала проем от взоров зевак. Он знал, что рано или поздно Гвен достанется кому-то из тех, кто сейчас, возможно, находится здесь, в этом храме. Во всяком случае, он поклялся Ричарду поспособствовать этому.

— Обещай, — попросил он Алекса слабеющим голосом, теряя последние силы, — что позаботишься о сестре, устроишь ее судьбу. Сделай это ради меня…

Алекс не знал, была ли эта последняя просьба друга наказанием или прощением ему. Но он прекрасно понимал, что именно от него требовалось. Модсли никогда не скрывали, какие именно планы они связывают с будущим Гвен. Ее брак должен был стать триумфом их рода. В мужья Гвен родные прочили если не принца, то, во всяком случае, аристократа с высоким титулом. На меньшее Модсли были не согласны.

Алекс поклялся другу исполнить его последнюю волю и был серьезно настроен сдержать свое слово. Сам Алекс не имел на Гвен никаких видов.

Однако он подозревал, что выполнить просьбу друга будет не так-то просто.

Гвен не любила пятницы: в этот день недели частенько шел дождь. Но в апреле 1890 года ее мнение о них изменилось. В первую пятницу месяца Гвен получила записку от анонимного поклонника, надушенную розовой туалетной водой. Во вторую пятницу она осматривала площадку под строительство пагоды в саду Хитон-Дейл. А в третью — в одной из лондонских церквей, купавшихся в лучах не по сезону яркого солнца, собралось около трехсот самых элегантных жителей столицы на ее свадьбу с виконтом Пеннингтоном.

Гвен ожидала начала церемонии бракосочетания, стоя в тесном помещении. В камине потрескивал огонь, хотя не было никакой необходимости топить его в этот теплый день. Церемонии следовало начаться еще полчаса назад, но, по словам Белинды, которая на минутку забежала к невесте, чтобы поправить фату на ее голове, гости все еще прибывали и никак не могли рассесться по местам. В этот день на свадьбу Гвен вознамерились собраться сливки общества. Как заметил накануне торжества автор колонки светской хроники, «только обожаемая всеми ангелоподобная мисс Модсли может собрать в одном месте цвет лондонской аристократии в конце светского сезона».

Гвен подняла глаза и устремила взгляд на окно расположенное высоко у самого свода. Стоя в помещении с голыми каменными стенами и вдыхая спертый воздух, она мечтала поскорее оказаться в просторном прохладном храме или в парке.

Гвен было душно и жарко в замкнутом тесном пространстве, похожем на каменный мешок.

«Что я здесь делаю?» — мелькнуло у нее в голове, и она закусила губу.

Причиной ее дискомфорта было, конечно же, излишнее усердие слуги, который зачем-то развел в камине большой огонь и натопил комнату до такой степени, что в ней стало трудно дышать. Впрочем, на настроении Гвен не могли не сказаться воспоминания о недавнем прошлом, о другом женихе… Потребовалось немало усилий для того, чтобы газеты, наконец, перестали писать о ней как об «окруженной всеобщим вниманием мисс М., которую так сильно разочаровал предательский поступок неверного лорда Т.».