— Так то мама. У нее какой голос!

— Спой. Я засыпаю только так.

— Что ж, ладно. Я попробую, — дядя прокашлялся и запел. — Спи, моя радость, усни.

И замолчал от неожиданности, что так превосходно поет. Никогда не обладал музыкальными талантами. Ни в одной из тысячи жизней. А тут такой чистый, звонкий голос с чудесными переливами.

Кир не слышал впредь настолько волшебных колыбельных и не видел настолько сказочных снов. Крики и плач за дверью больше не беспокоили. Он крепко заснул под пение своего ангела-хранителя.

«А ты думал, что никогда не сможешь уложить сына спать», — тихо прошептал сам себе Кирилл. Раскрыл белоснежные крылья и растворился в воздухе.

Когда зашла проверить Кира, Аня на секунду почувствовала приятный ветерок. Машинально посмотрела в окно. Большая белая птица улетала куда-то в даль. «Как будто бы, он был здесь, — пронеслось у нее в голове. — Да, нет. Бред какой-то». Поправила сыну одеяло и тихонько удалилась.

8

Таблетка успокоительного Ане бы сейчас не помешала. Но и помочь бы тоже вряд ли смогла. Валерьянка давно уже не действовала должным образом. А снотворное покупать Аня не хотела. И пустырник закончился. Да, и «Глицина» в доме нет, как, в принципе, и «Новопассита». И так проблемы со сном, а тут еще и муж.

Под громкий резонирующий храп Максима резко переворачивалась на правый бок. Затем на левый. И снова на правый. Ложилась на спину. Сбрасывала с себя одеяло и укрывалась им с головой. Закрывала уши руками и подушкой. Ворочалась. Садилась на кровати и вставала с нее. Открывала окно, чтобы проветрить. Опять ложилась в постель и опять ворочалась. В конце концов, когда солнце заявило о начале нового утра, Аня накинула теплый халат, вышла на кухню и включила чайник.

Разочарование, злость, сожаление обо всем сделанном и несделанном атаковали ее в полной мере. «Может быть, стоило вернуться в музыку?» — не в первый раз задавала себе вопрос. И тут же отвечала, отпивая горячий напиток из любимой кружки Кирилла: «Нет. С кем тогда оставался бы Кир, пока я в разъездах? С бабушкой и дедушкой? Ну, уж нет, я хочу видеть, как растет сын, и участвовать в его воспитании. А не просто общаться с ним между турами и привозить подарки. Подарками материнскую любовь и заботу не заменишь. Хоть и целый день на работе, но вечер-то полностью наш, — круговыми движениями пальцев потерла виски. — Работа… от этих цифр мозг скручивается в трубочку. Может быть, переучиться? Правда, когда? Теперь рожать, а потом и в декрет. Снова. А, может, аборт? И уйти от Макса. Ну, не получается у нас нормально жить. К тому же, у него только два состояния: либо пьяный, либо в туре».

Все оставшееся до будильника время провела за кухонным столом. «Кофе мой друг» — надпись на кружке, но Аня налила туда чай. Раз в третий за утро.

Не сомкнула глаз ни на секунду. Мысли путались, голова раскалывалась, а нужно было собираться на работу. Там Аню ждал понимающий и добрейшей души начальник, у которого слова «Сдать срочно! Мне плевать на ваши обстоятельства! Уволю всех, к чертям собачьим!» заменяли приветствие. Точнее, он ждал не саму Аню, а ее годовой отчет.

9

Серафима битый час ждала Дамиана посреди песчаной пустыни. Уже теряла терпение, как вдруг услышала хлопанье крыльев и почувствовала дуновение холодного ветра. Прилетел, наконец-то.

Да, ангел-хранитель снова обратилась к демону за помощью. Ну, не могла она смириться с мыслью, что придется так рано попрощаться с подопечной. Ане же даже нет тридцати, а уже время умирать. Это нечестно. Столько дел останется незавершенных. И плевать, что они не прописаны в Книге. Людям для чего дан мозг? Чтобы они думали. Вот пусть Аня и думает самостоятельно. И живет по собственному сценарию, а не от события к событию, которые придумала Судьба. Может быть, хоть тогда станет счастливой?

— Да, эта дамочка давно исписалась и старается скорее закончить истории, — Серафиму распирало от злости. — Мало того, что штампует все под копирку, так еще и обрывает на самом интересном месте. Видно же, что Анина Книга не завершена. Нет, я этого не допущу. Рано ей на Небеса.

— Может быть, аборт? — задумчиво произнес Дамиан после нескольких секунд тишины.

— Аборт? — ангел нахмурила брови и замотала кудрявой головой, — Ну, уж, нет. Аборт ее не спасет. Если ей предначертано умереть, то она все равно умрет. Это, во-первых. А, во-вторых, это ужасно. Ты хочешь помешать родиться новой душе? Оставить какого-то ангела без работы? Чтобы все пошло наперекосяк?

— Это ты хочешь, чтобы все пошло наперекосяк. А я делаю так, чтобы все пошло наперекосяк. Я же демон и мыслю соответственно, — он развел руками, — К тому же, это мой профиль.

— Что? И аборты твоих рук дело?

— А ты думала! — Дамиан гордо вскинул голову. — Я же демон, еще и один из самых первых. Все зло в мире моих рук дело.

— Еще и хвастается этим! Фу! — Серафима скорчила гримасу. — Но давай вернемся к Ане. Аборт меня не устраивает. Я против. Не смей, слышишь?

— Я подумаю.

— Что значит, подумаю? Только попробуй! Я повыдергиваю все твои черные перья! — она подошла почти вплотную к Дамиану, сжимая кулаки.

— Силенок не хватит, — тот отодвинул от себя Серафиму.

Встретившись с ее глазами, полными ненависти, быстро отвел взгляд. Серые. Как тогда. При его единственной, несчастливой жизни на Земле. Интересно, Серафиме хоть иногда кажется, что она виделась с Дамианом где-то еще, кроме Небес? Что демоны совсем бесчувственны — большое заблуждение. Неуязвимы? Да. Но не бесчувственны. Они тоже страдают от любви. А ангелы? Наверное, и они.

— Ты хочешь, чтобы я тебе помог? — голос Дамиана утратил прежнюю твердость. Серафима молча кивнула. — Тогда не угрожай мне. И ты же понимаешь, что будешь причастна ко злу, потому что нарушаешь баланс? Обманываешь не только Судьбу, но и Главного. Какими бы благими ни были твои намерения, ты сотворишь зло. Ты уже творишь зло, потому что обратилась ко мне.

— Что ты имеешь в виду? — теперь глаза Серафимы наполнились страхом.

— Ты же знаешь, что если смерть запланирована, то она случиться. Если умрет не Аня, значит, кто-то другой. По ошибке. Возможно, с опозданием. И повезет, если это будет не от рук Ани.

— То есть она может стать убийцей? Что же тогда делать? Я не хочу, чтобы из-за меня она потом попала в Ад.

— Не поверишь, но я тоже не хочу, — он сел на