— А если это действительно судьба? — прищурился Дронго. — Выне допускаете мысли, что «кирпич просто так на голову не падает». Возможно,там, наверху, кто-то решил, что вы не должны знать имя человека, взявшего этидокументы. Может, так вам будет лучше…

— Нет, — перебил его Ратушинский, — так будет еще хуже. Ямучаюсь, подозреваю всех, кто был в тот день в доме. Просто схожу с ума отподозрительности! На прошлой неделе я положил куда-то отчет американского банкао моем текущем счете. Ничего особенного, но когда я его не нашел, то наорал нажену и на домработницу. Потом эти бумаги оказались в портфеле. И я понял, чтоначинаю терять рассудок. Мне необходимо найти человека, который укралдокументы!

— Ясно, — сказал Дронго, переглянувшись с Вейдеманисом. —Значит, вы твердо убеждены, что документы взял кто-то из людей, находившихся ввашей квартире? То, что это могли сделать посторонние, вы полностью исключаете?

— Абсолютно. У нас дом охраняется. И это не только сидящиевнизу охранники. Есть еще электронная система защиты. Можно, конечно, договоритьсяс охранниками и отключить ее. Но тогда зачем красть документы, которые в худшемслучае могли принести мне лишь головную боль и неприятности с налоговойполицией? В моем столе хранились гораздо более ценные бумаги. Кроме того, тамвсегда лежит несколько пачек долларов. Получается, что вор — полный идиот, есливзял не деньги, а эти материалы.

— Значит, деньги не пропали? — взглянул на собеседникаДронго.

— Нет. Ничего не пропало. Только эти документы. В этом ивесь парадокс. Выходит, что кто-то из моих близких решил мне насолить, —Ратушинский усмехнулся. — Смешно получается: чтобы мне «насолить», укралидокументы о поставках сахара. -

— Вы понимаете, что прошло уже много времени и мне будеттрудно помочь вам… — начал Дронго.

— Мне нужна ваша помощь, — снова довольно невежливо перебилего гость.

—Я готов заплатить вам хороший гонорар.

— Перестаньте говорить о деньгах, — остановил его Дронго. —Мы сделаем так. Сначала оговорим условия. Есть некая твердая сумма, которую вымне платите, независимо от результатов расследования. Я не могу вамгарантировать конечный успех — в таком деле это достаточно сложно. Но я могувам обещать, что сделаю все, чтобы найти человека, укравшего эти документы.Конечно, при условии вашего корректного поведения. Не нужно вести себя так,словно вы меня наняли. Мы с вами партнеры по расследованию. Надеюсь, мы большене вернемся к этому разговору? В противном случае мы расстаемся с ваминемедленно. Вы согласны?

— Да, — быстро кивнул Ратушинский. — Я согласен на все. Налюбые условия. Я должен узнать, кто украл документы.

— Тогда давайте сразу начнем, — предложил Дронго. —Расскажите мне подробно, кто был в вашей квартире в день, когда они исчезли.Расскажите о каждом поподробнее.

Гость кивнул. Потом, взглянув на Вейдеманиса, вдругпопросил:

— Вы не могли бы дать мне еще стакан воды?

Эдгар пошел на кухню. Ратушинский посмотрел ему вслед ишепотом обратился к Дронго:

— Вы в нем уверены? Сейчас плохое время. Если эта историяпопадет в газеты, я буду окончательно опозорен.

— Мы знаем друг друга уже не первый год, — пояснил Дронго. —Что касается лично вас, то мне иногда кажется, будто я живу в перевернутоммире. Когда вас уличили в том, что вы обманули государство на несколькодесятков миллионов, вас это не испугало. Вас волновало не моральное осуждениеокружающих, а поиски предателя из вашего окружения. Зато вы боитесь показатьсясмешным и поэтому не хотите, чтобы наше расследование стало достояниемгласности.

Лучше пусть думают, что я жулик, чем полагают, что дурак, —парировал Ратушинский, и не нужно говорить о моральных принципах. Мы примерноодного возраста, может, я старше вас на несколько лет. Мы с вами прошли однушколу. Нас принимали в пионеры под барабанную дробь, потом мы быликомсомольцами. Кстати, вы, наверное, были и членом партии? — Не дожидаясьответа, Борис Алексеевич махнул рукой: — Я тоже был. Только меня исключили. Замахинации в восемьдесят четвертом. Тогда было строго. Как раз перед смертьюАндропова.   Нас учили,что спекуляция—это плохо,что нельзя заниматьсячастно-предпринимательской и коммерческой деятельностью, нельзя иметь валюту наруках, за это давали срок. А сейчас? Ценности изменились… Моральные ценностистали совсем другими. Девочки мечтают стать валютными проститутками, а мальчикипродают жвачку друг другу в школе и становятся рэкетирами уже в старшихклассах, отбирая деньги у малышей. Все изменилось…

Вейдеманис принес стакан с водой, и Ратушинский, благодарнокивнув, выпил его залпом.

— Вам не говорили, что вы циник? — спросил Дронго.

— Вы пытаетесь оправдать собственную нечистоплотность. Зааферу с сахаром в любой другой стране вас привлекли бы к уголовнойответственности. Такие «шалости» не прощают в цивилизованных странах.

— Может быть, — кивнул Ратушинский, — но тогда нужно сажатьи некоторых ответственных чиновников из правительства, которые знали онастоящей цене и, тем не менее, подписали наши договора. Или вы думаете, чтоони сделали это безвозмездно?

— Не думаю, — нахмурился Дронго. — Он посмотрел наВейдеманиса. Им обоим это человек был неприятен. «Может, выгнать его к чертовойматери? — подумал Дронго. — А с другой стороны, за него просил давний знакомыйиз Баку». Вслух он спросил:

— Как вы вышли на моего знакомого?

— У меня есть адрес вашего филиала в Баку, — улыбнулсяРатушинский, — а там все знают, что офис Дронго находится на улице Хагани,двадцать пять. Я даже помню ваш почтовый индекс — тридцать семь и четыре нуля.На вы там редко бываете. Хотя адрес запоминающийся, как Бейкер-стрит у ШерлокаХолмса. Я попросил узнать о ваших знакомых, и мы вышли на вашего друга. Вы меняи за это осуждаете?

Я ведь понимал, что мне нужно заручиться рекомендациейкого-то из тех, кто хорошо вас знает.

— Остается только позавидовать вашей предприимчивости, —пробормотал Дронго, — давайте перейдем к делу. Расскажите о каждом из шестичеловек, которые находились в доме.

Ратушинский заерзал на месте. Потом спросил:

— С кого начинать?

— С кого хотите. Вы сказали, что там были две семейные пары,ваша супруга и секретарь. Можно узнать, кого из них вы подозреваете?

— Н-никого, — не совсем уверенно произнес Борис Алексеевич.— Я никого не подозреваю.

— Так не бывает, — сказал Дронго, — вы ведь наверняка ужепрокручивали эту ситуацию сто раз. И каждый раз пытались найти конкретноговиновника. Итак, кого вы подозреваете в первую очередь? Учтите, вам нужно бытьоткровенным, иначе все наши усилия окажутся безрезультатными.