в крепости… И молодых и старых… Их тьма как будто бы перетянута… вроде как собака на цепи.

— Чем перетянута? — вмешалась я. До меня, как до утки на третьи сутки стало что-то доходить… Парнишка-то, как он сам рассказал, незарегистрированный некромант, то есть тот, который не прошел обучение в княжеских школах для некромантов. Не потерял память о прошлом и, кажется, не только ее…

— Светом, — буркнул мальчишка. — Даже у темного князя он был. Поэтому я и не хочу к Светлейшему в лапы. У меня и так ничего нет, так потом еще и свободы не будет. — Он вдруг шмыгнул носом и опустил напряженные плечи, — и папку забывать не хочу. Я его и так плохо помню. — Он вдруг вскинулся и заглянул мне в глаза… В предрассветных сумерках я видела, как они блеснули влагой, — кроме памяти у меня никого и ничего нет. И я не отдам. Никому…

В его голосе звучало такая отчаянная уверенность, что я сразу поверила. Не отдаст. Лучше сбежит в Мертвые земли и погибнет в лапах нежити, но свободу и память о приемном отце не отдаст. И это показалось мне настолько близко моему собственному мироощущению, моим принципам и мыслям, что я кивнула, соглашаясь с его доводами.

Но Борис только хмыкнул. Озабоченно взглянул на небо. И встал. Оглядел сгорбленного Мишку и позвал его:

— Идем, — прихватил веревку, висевшую на ветке дерева, росшего чуть в стороне, и зашагал к входу в дом в полной уверенности, что мальчишка последует за ним.

И был прав. Мишка не задержался ни на секунду. Послушно встал и опустив голову едва ли не ниже плеч последовал за ним…

— Подожди, Борис! — остановила я мужа. Вскочила и подбежала, останавливая его у самого порога, — что ты хочешь сделать?!

Веревка в руках мужа недвусмысленно намекала на его намерения, но я решительно отказывалась верить, что он на самом деле собирается связать мальчишку.

— Иначе этот поганец сбежит, — буркнул он недовольно. — Я с ним еще не закончил, и не хочу всю завтрашнюю ночь носиться по окрестностям и искать его косточки.

— Нет. — Я была абсолютно спокойна и уверена в своих действиях, — ты этого не сделаешь. Он человек, а не животное, чтобы держать его на привязи. И с ним можно договориться. — Я повернулась к Мишке, застывшему в двух шагах от меня. И немого удивилась. Парнишка-то оказался на целую голову выше меня. — Мишка, — улыбнулась я ему, — пообещай, что ты останешься здесь до следующей ночи, чтобы закончить разговор с Борисом?

Мишка тряхнул кудлатой головой и буркнул:

— Обещаю… Все равно мне некуда идти. Темнейший засел в крепости надолго, наши там гурлинку поймали молодую еще. Теперь мучить будут… птицу…

Темнейший мне сразу разонравился. И захотелось спросить Бориса, когда он был темным князем, тоже мучил несчастны животных? И не поэтому ли хотел связать этого, по сути, пусть и большого, но ребенка?

Борис всегда был добр ко мне, и я никогда даже не задумывалась, что с другими он может быть другим. И это, почему-то оказалось не очень приятно. Но вместо этого я улыбнулась и сказала нарочито весело:

— Вот видишь! Мишка пообещал никуда не уходить. И не нужно никаких веревок.

Борис молча кивнул, уронил веревку на землю и шагнул в дверной проем закрытый старой простыней. И в самый последний миг повернулся ко мне и сказал:

— Я никогда и никого не мучил. Мне не нравится излишняя жестокость. Ты зря засомневалась во мне…

Он зашел внутрь, а мы с Мишкой остались стоять у порога…

Я мысленно выругалась. Совсем забыла, что мой любимый некромант умеет читать мои мысли.

— Он на вас не сердится, — Мишка нарушил неловкую паузу. — Просто ему немного обидно…

— Ты тоже читаешь мысли?! — ахнула я, разворачиваясь на пятках. И мысленно вопя, мол, что же это такое?! Окружили меня, понимаешь, проклятые некроманты. Даже подумать в одиночестве нельзя!

— Нет, — качнул головой Мишка. И чуть подумав, пояснил, — ну, мне кажется нет. Я услышал только одну. Его… и все… и мне кажется, он нарочно сделал, чтобы я услышал. Хотя я не знаю как. Я думал, — добавил он через короткую паузу, во время которой я только и успела устало вздохнуть, — что только светлые мнишки умеют читать мысли… И то не все…

Я фыркнула и рассмеялась. Вон оно что! Что же… Мальчика ждет большой сюрприз…

— Мишка, — я зевнула, — пошли немного поспим, а? Одеяло и подушку я тебе выдам, а ты бери сено, — кивнула я на небольшой стог высушенной травы, — а то у нас матрасов свободных нет.

Глава 2

После бессонной ночи проснулась я поздно. Я бы проспала еще дольше, но Правый и Левый пробрались в дом и возмущенно шумели у моей постели, громко обсуждая новости.

— Ну, что вы шумите, — простонала я, машинально проводя по покрытым короткими жесткими перышками головам. — Сейчас я встану, сейчас…

— Гур! — возмущенно заорал Правый, чем старше он становился, тем яснее было видно, что это самец.

— Гур, гур, — засвистел Левый, с каждым днем все более походивший на самочку. Я иногда нечаянно называла ее Левая.

Разделение гурлинок по полу приводило в замешательство Бориса. О том, что существуют гурлинки-самцы в Пределах Жизни было неведомо.

— Гур! — опять завопил Правый. — Гур! Гур!

Птичек явно что-то беспокоило. И только когда нетерпеливые питомцы принялись стаскивать с меня одеяло, хватая его клювами и вереща, я вспоминал про Мишку… Черт… Смятая, но пустая постель в углу явно намекала, что парнишка существовал на самом деле. Но куда-то ушел… И явно именно поэтому гурлинки подняли шум с самого утра. Представляю, как они удивились, когда проснувшись обнаружили в доме незнакомого человека.

— Испугались? — улыбнулась я. — Не бойтесь. Это Мишка. Он пока поживет с нами.

— Гур, гур, гур, — заворчал недовольно правый Правый, будто говоря, мол, ничего мы не боялись.

А Левая заглянула мне в глаза и услужливо предоставила доказательства слов своего брата. Перед моим мысленным взором появилась картинка: взъерошенный, перепуганный Мишка у висящей на выходе старой простыне и тянущий шею, как рассерженный гусь, Правый.

Я застонала… Об этом-то я и не подумала! Надо было представлять совсем другое: то, как человек, проснувшийся утром в чужом доме внезапно обнаружил во дворе гулящих гурлинок, которые в Пределах Жизни считались смертельно опасными. Удивительно, как Мишка с перепугу не пришиб этих двоих. А эти двое не покусали его.

Или?! Я повернулась к птичкам… Солнечного света попадающего внутрь было достаточно, чтобы увидеть, серая Левая не покрыта