Усилием воли язаставляю себя стоять на месте, чтобы не сорваться ине убежать. Мне все равно не удалось бы уйти далеко. Мама преграждает мне путь. Ипестрая толпа наблюдает за развернувшимся действом, как стая стервятников, почуявших запах крови. Больше всего эта свора любит драму, исцена сучастием Деметры иЗевса будет иметь последствия, скоторыми мне совсем не хочется столкнуться. Влучшем случае мать разозлится. Авхудшем ярискую оказаться взаголовках желтой прессы, что доставит мне еще больше неприятностей. Разумнее просто переждать, пока не смогу уйти.

Улыбка Зевса кажется слишком теплой.

–Персефона. Ты прекрасно выглядишь сегодня.

Сердце бьется вгруди, как птица, пытающаяся вырваться из клетки.

–Спасибо,– бормочу я.

Мне нужно успокоиться, усмирить эмоции. УЗевса репутация человека, который наслаждается страданиями тех, кто слабее его. Яне доставлю ему удовольствия узнать, что он пугает меня. Это единственная моя сила всложившейся ситуации, ияне стану от нее отказываться.

Он подходит ближе, вторгаясь вмое личное пространство, ипонижает голос.

–Ярад, что мне наконец-то выпала возможность поговорить стобой. Уже несколько месяцев япытаюсь тебя поймать,– улыбаются лишь его губы, но не глаза.– Достаточно долго, чтобы яначал думать, что ты меня избегаешь.

–Конечно нет.

Мне не отступить назад, не толкнув при этом маму… но пару мгновений явсерьез рассматриваю такой вариант. Мать никогда мне не простит, если яустрою сцену на глазах увсемогущего Зевса. Выкручивайся. Ты сможешь. Выдавив ослепительную улыбку, яначинаю повторять мантру, которая помогла мне пережить весь прошлый год.

Три месяца. Всего девяносто дней отделяют меня от свободы. Через девяносто дней яполучу доступ ксвоему трастовому фонду исего помощью сбегу из Олимпа. Ямогу это пережить. Япереживу.

Зевс буквально лучится светом, весь превращается втеплую искренность.

–Знаю, что это не самый традиционный подход, но пора сделать объявление.

–Объявление?– моргаю я.

–Да, Персефона.– Мама подходит ближе, грозно на меня глядя.– Объявление.

Она пытается передать мне какое-то сообщение, но яникак не могу понять, о чем речь.

Зевс снова берет меня за руку, амама чуть ли не толкает за ним вцентр зала. Ябросаю безумный взгляд на сестру, но ее глаза так же широко распахнуты. Что происходит?

Люди замолкают, когда мы проходим мимо, аих взгляды тысячью игл вонзаются вмой затылок. Вэтом зале уменя нет друзей. Мать сказала бы, что ясама вэтом виновата, раз не завожу знакомств, хотя она неоднократно велела мне это исправить. Япыталась. Правда, пыталась. Амесяц спустя поняла, что здесь самые жестокие оскорбления произносятся приятными словами исопровождаются милыми улыбками. Ясдалась, когда первое же приглашение на обед закончилось тем, что мои слова переврали ипоместили взаголовки сомнительных газетенок. Мне никогда не удастся так же хорошо играть вэту игру, как собравшимся вэтом зале гадюкам. Меня тошнит от фальшивых масок, двусмысленных оскорблений, слов иулыбок, за которыми последует удар ножом вспину. Яхочу жить нормальной жизнью, но это невозможно, пока мать состоит вТринадцати.

По крайней мере, это невозможно вОлимпе.

Зевс встает вцентре зала ихватает бокал сшампанским, который совершенно нелепо выглядит вего большой руке, будто он собирается раздавить его одним грубым прикосновением. Он поднимает бокал, игул последних голосов стихает. Зевс широко улыбается всем собравшимся. Легко понять, как он сохраняет преданность окружающих, несмотря на слухи, которые онем ходят. Харизма сочится чуть ли не из его пор.

–Друзья, ябыл не до конца честен свами.

–Ну надо же,– слышен чей-то возглас издалека, ипо залу проходит волна смешков.

Зевс смеется вместе со всеми.

–Несмотря на то, что официально мы собрались, чтобы проголосовать по вопросу новых торговых соглашений сдолиной Сабина, ятакже хотел бы сделать одно небольшое объявление. Мне уже давно пора найти новую Геру ивосполнить наш состав. Янаконец-то сделал свой выбор.– Он смотрит на меня, иего взгляд– единственное предупреждение. Зевс произносит слова, после которых остается лишь наблюдать, как мои мечты освободе сгорают дотла.– Персефона Димитриу, ты выйдешь за меня?

Язадыхаюсь. Его присутствие высосало из комнаты весь воздух, асвет горит слишком ярко. Якачаюсь на каблуках, оставаясь стоять благодаря одной лишь силе воли. Если упаду, все вокруг набросятся на меня, как стая волков? Яэтого не знаю, значит, нужно стоять. Яоткрываю рот, но не произношу ни звука.

Мать прижимается ко мне сдругой стороны, широко улыбаясь ирадостно восклицая:

–Конечно, выйдет! Это будет честью для нее.– Ее локоть впивается мне вбок.– Не правда ли?

Отказаться не вариант. Это Зевс– король во всем, кроме имени. Он всегда получает желаемое, и,если сейчас яунижу его перед самыми влиятельными людьми Олимпа, он заставит расплачиваться за это всю мою семью. Япроглатываю ком вгорле.

–Да.

Раздаются одобрительные восклицания, иот их звука уменя кружится голова. Краем глаза замечаю, как кто-то снимает все на телефон, идаже не сомневаюсь, что втечение часа весть разлетится по интернету, акутру будет на каждом новостном канале.

Люди подходят, чтобы поздравить нас (насамом деле, поздравить Зевса), ивсе это время он крепко держит меня за руку. Ясмотрю на лица, которые движутся, как втумане, иво мне поднимается волна ненависти. Им всем плевать на меня. Конечно, яэто знаю. Знаю стех пор, как впервые столкнулась сними; стех пор, как мы оказались вэтом возвышенном кругу общения благодаря новому статусу матери. Но это уже совсем иная ступень.

Всем известно, какие оЗевсе ходят слухи. Всем. За время правления Тринадцатью он сменил трех Гер– трех жен.

Теперь уже мертвых жен.

Если япозволю этому мужчине надеть кольцо мне на палец, то можно стем же успехом дать ему нацепить на меня ошейник споводком. Яникогда не буду принадлежать самой себе, всегда буду лишь его дополнением, пока он не устанет иот меня тоже ине заменит ошейник гробом.

Яникогда не освобожусь от Олимпа. Пока Зевс не умрет иего титул не перейдет кстаршему сыну. Адо этого момента могут пройти годы. Десятилетия. Ито, если допустить безумное предположение, что япроживу дольше него, ане окажусь втрех метрах под землей, как все остальные Геры.

Откровенно говоря, шансы уменя так себе.

Вечеринка продолжается, но яни на чем не могу сосредоточиться. Лица расплываются, цвета неразличимы, шум комплиментов стоит вушах. Вгруди нарастает крик, вопль потери, которую яне всилах вынести, но яне могу дать ему волю. Уверена, что, начав кричать, не сумею остановиться.

Япотягиваю шампанское онемевшими губами, арука дрожит так, что напиток плещется вбокале. Словно по волшебству, передо мной оказывается Психея, и,хотя пустое выражение ее лица неизменно на месте, глазами она мечет молнии всторону нашей матери иЗевса.