А руки мужчины тут же оторвались от нее, словно желаянаказать Эммануэль даже за слабую попытку сопротивления. Но не успела онаобъяснить себе это внезапное бегство, как они вернулись: быстро и уверенно этируки расстегнули молнию юбки от бедра до колена. Затем поднялись выше. Однаскользнула под трусики Эммануэль, легкие, прозрачные, как все, что она носила.А носила она пояс для чулок, иногда нижнюю юбку, но никогда не пользовалась ниграцией, ни лифчиком. Однако в магазинах Сен-Оноре, где она выбирала для себябелье, она любила примерять и то, и другое. Ей нравилось, когда продавщицы –почти невесомые блондинки, брюнетки, рыжие – склонялись к ее коленям, примеряячулки, трусики, различные «каш-секс», когда их нежные пальцы, поднося ейлифчик, слегка касались ее груди. Эти прикосновения заставляли Эммануэльблаженно жмуриться от предвкушения чего-то таинственного и сладкого.

Тело Эммануэль было теперь в таком положении, что всякаяпопытка высвободиться оказалась бы невозможной. Мужчина гладил ее крепкийживот, как гладят по холке разгоряченную лошадь, и постепенно спускался всениже и ниже. Пальцы пробежали по всему паху, потом ладонь принялась как бы разглаживатьвсе складки, и вот пальцы уже на лобке, путаются в руне, покрывающем его,двигаются, словно измеряя площадь треугольника, очерчивают все его стороны.Нижний угол широко открыт (рисунок довольно редкий, однако увековеченный в иныхантичных изображениях).

Нагулявшись вволю по животу, рука пытается теперь раздвинутьбедра Эммануэль. Юбка мешает этому, но все же бедра раздвигаются, и вот уже подрукой горячая, вздрагивающая расщелина. Ладонь ласкает ее будто бы успокаивая,ласкает не торопясь, поглаживает лепестки губ, чуть-чуть раздвигает их и так жемедленно приближается к бутону плоти. А он уже ждет, выпрямившись и напрягшись.Кусая губы, чтобы сдержать стоны, подступающие к горлу, Эммануэль выгибаетспину. Она задыхается от ожидания спазм. Скорее, скорее! Но мужчина никак нехочет торопиться.

В игре участвует только его рука. Сам же он остаетсясовершенно спокойным и безмолвным. А Эммануэль вертит головой во все стороны,стонет, с губ ее срываются чуть ли не слова мольбы. Сквозь выступившие на ресницахслезы она старается хотя бы разглядеть своего партнера.

Но вот рука, по-прежнему прижатая к тому месту, где оназажгла столь жаркое пламя, замерла. И снова движение: мужчина склоняется кЭммануэль, берет ее руку в свою и тянет ее к себе, к предусмотрительнорасстегнутому клапану брюк и дальше, пока женская рука не натыкается на твердоедревко копья и сейчас же обхватывает его цепкими пальцами. То убыстряя, тозамедляя темп, мужчина начинает руководить движениями этой руки, пока неубеждается, что может вполне доверить своей подруге действовать по еесобственному усмотрению; теперь он видит, что детская уступчивость и покорностьЭммануэль скрывали достаточный опыт и умение.

Эммануэль подалась вперед – так ее рукам удобнее справлятьсяс порученной им работой, а сосед расположился так, чтобы как можно щедрееоросить тело партнерши тем, что вот-вот брызнет из него. Но пока он все ещесдерживался, и руки Эммануэль двигались вверх и вниз, все более смелея, итеперь уже переходили к более утонченным приемам: поглаживали взбугрившиесявены, пощипывали навершие копья, старались даже, несмотря на тесноту брюк,добраться и до тестикул. Сжимая кулачки, Эммануэль чувствовала кожей, какнабухает эта твердая и нежная плоть, готовая вот-вот взорваться горячей струей.

И вот они потекли, эти длинные, белые, пряные струи на рукиЭммануэль, на ее голый живот, на лицо, на волосы. Казалось, поток их никогда неиссякнет. Она чувствовала, как он течет в ее горло, и пила, чуть ли незахлебываясь. Дикий хмель, бесстыдство наслаждения овладели ею. Она опустилабезвольные руки, но мужские пальцы вновь прижались к бутону ее плоти, и оназастонала от счастья.

Заговорило радио. Приглушенным знакомым голосом онообъявило, что через полчаса самолет приземлится в Бахрейне. Местное время –полночь, ужин будет подан в аэропорту.

Свет делался постепенно ярче и ярче, словно кабину заливалосияние восходящего солнца. Эммануэль подняла упавшее на пол покрывало, ейхотелось вытереть то, чем она была так обильно орошена. Она задрала юбку, обнажиланоги. Так и застала свою пассажирку вошедшая в кабину стюардесса: сидящей наспинке все еще горизонтально расположенного кресла, старающейся привести впорядок свой костюм.

– Вы хорошо спали? – спросила девушка игривым тоном.Эммануэль застегнула пряжку.

– Я совсем измяла блузку.

Она посмотрела на влажные пятна, проступившие вокругворотника.

– Может быть, вы хотите переодеться? – спросила стюардесса.

– Нет, пожалуй, – Эммануэль сделала легкую гримаску, словноудерживаясь от смешка.

Глаза двух молодых женщин встретились и поняли друг друга:обе казались немного смущенными.

Мужчина внимательно смотрел на их. На его костюме непоявилось ни малейшей складки, рубашка была столь же белоснежна, как и в минутуотлета, галстук был все так же аккуратно завязан.

– Пойдемте со мной, – предложила юная англичанка. Эммануэльобогнула кресло соседа… Она оказалась в роскошной туалетной комнате, сзеркалами, мраморными умывальниками и креслами из белой кожи.

– Подождите меня!

Стюардесса исчезла и через несколько минут вернулась снебольшим чемоданчиком. Откинув крышку, она вынула маленький пуловер цветаопавших листьев, такой тонкий, что он вполне мог уместиться в горсти. Девушкавстряхнула его, и он, как воздушный шарик, чуть было не взмыл к потолку.Восхищенная Эммануэль подхватила его.

– Вы хотите мне одолжить эту прелесть?

– Нет, это мой маленький подарок. Возьмите его, пожалуйста.Он вам должен подойти, это ваш стиль.

– Но…

Стюардесса приложила палец к губам и выпятила их, слегкаокруглив, как бы предупреждая всякое возражение. Эммануэль не могла наглядетьсяна сияющие глаза молодой англичанки. Она потянулась было к ней, хотелапоцеловать в знак благодарности, но стюардесса уже протягивала ей еще что-то –маленький серебристый флакон:

– Попробуйте это средство, оно удивительно.

Пассажирка освежила лицо, руки, душистым тампоном протерлагрудь и, спохватившись, быстро расстегнула пуговицы блузки. Закинув за головуруки, она сбросила блузку на белый ковер и, довольная, вздохнула полной грудью,внезапно оглушенная своей полунаготой. С пылающим лицом повернулась она кстюардессе. Та наклонилась к упавшей блузке, подняла и зарывшись в нее лицом,воскликнула с усмешкой:

– О, что за чудесный запах!

Эммануэль замерла. Как некстати сейчас напоминания онедавней невероятной сцене. Ей хотелось одного: сбросить к черту юбку, чулки иостаться совсем обнаженной перед этой восхитительной девицей. Ее пальцыборолись с застежкой пояса.