Джек стал свободен. Если еще мгновение назад онпредставлялся себе спеленатым коконом, то сейчас почувствовал освобождение.Казалось, над стариком зажегся серебристый нимб, еле заметный ореол света,который тут же исчез, как только Джек моргнул. Мальчик увидел, что человекдержит в руках руль тяжелой мусороуборочной машины.

— С тобой все в порядке, сынок? — человек легонькодотронулся до его спины. — Мир все еще очень плох, или же становится немноголучше?

— Лучше, — прошептал Джек.

— Тогда ты движешься в нужном направлении. Как тебя зовут?

«Маленький странник», — сказал он в тот первый день. —«Джек-Странник». — Он выпрямился и подбоченился, как девушка на танцах. —«Человек, которого ты видишь, — Лестер, Смотритель Территорий, тоже странник,сынок, да, да — о, да. Лестер знает все дороги, даже дорогу назад, в старину. Уменя был оркестр, Джек-странник, и мы играли блюзы. Блюзы на гитарах. Мы дажезаписали несколько пластинок, но я не обижусь, если ты ничего обо мне неслышал».

Он говорил в своеобразном ритме, каждая фраза его пела; ихотя он держал не гитару, а руль мусороуборочной машины, — он все еще былмузыкантом. Через пять секунд общения с ним Джек был уверен, что его отец,любивший джаз, составил бы этому человеку отличную компанию.

Джек околачивался возле Лестера три или четыре дня, наблюдаяза его работой и помогая, если это требовалось. Ему позволялось забиватьгвозди, поправлять ограду; эти простые задания, выполненные с помощью советовСмотрителя, делали его совершенно счастливым. Мальчик вспоминал первые днипосле приезда в Аркадия-Бич, как кошмар, от которого его спас новый друг.Смотритель был другом, — что да, то да, — хотя эта дружба имела налеттаинственности. Через несколько дней после их знакомства (или с тех пор, как онбыл потрясен, встретившись взглядом со светлыми глазами старика), этот человекстал ему ближе, чем любой из друзей, исключая разве что Ричарда Слоута,которого Джек знал практически с пеленок. И сейчас, ощущая тепло, излучаемоеего новым другом, он чувствовал, что и боль от потери дяди Томми, и страх, чтомать может внезапно умереть, отступают на задний план.

Но сегодня Джеку вдруг стало неуютно — он опять почувствовалсебя управляемым существом, объектом чьих-то экспериментов: как будто неведомаясила забросила его с матерью на этот пустынный берег.

ОНИ хотят, чтобы он был здесь. Кто — ОНИ?

Или он сходит с ума? Внутренним зрением Джек увиделсумасшедшего старика, шепчущего что-то и разбрасывающего по тротуару чистыекредитные карточки.

В небе парила чайка. Джек дал себе слово, что поговорит соСмотрителем о своих ощущениях. Джек был уверен, что тот не высмеет его. Они ужестали друзьями, и Джек понимал, что может рассказать старому сторожу почти все.

Но он еще не был готов. Это напоминало безумие, и он сам ещене во всем разобрался. Джек, пересиливая себя, повернулся спиной к Стране Чудеси побрел по берегу к гостинице.

Джек Сойер не поумнел и на следующий день. Прошлой ночью емуприснился самый странный сон в его жизни. В этом сне кошмарное создание —полуразложившийся, кривой на один глаз карликовый монстр пришел за его матерью.«Твоя мамочка почти мертва, Джек, хочешь помолиться за упокой ее души?» —проквакало существо, и Джек знал — такое знание приходит только во сне, — чтомонстр радиоактивен, его прикосновение смертельно. Проснулся мальчик в холодномпоту от собственного крика. Шум прибоя помог ему прийти в себя, но он еще долгоне мог уснуть.

Джек собирался рассказать этот сон матери; но Лили пребывалав дурном неразговорчивом настроении, прячась за клубами сигаретного дыма.Только после того, как мальчик по ее просьбе принес ей кофе, Лили слегкаулыбнулась ему.

— А не поужинать ли нам вместе?

— Даже так?

— Даже так. Но только не полуфабрикаты. Я удрала изЛос-Анджелеса в Нью-Хэмпшир не для того, чтобы отравиться сосисками.

— Давай сходим в одно из кафе на Хэмптон-Бич, — предложилДжек.

— Договорились. Теперь иди играть.

«Иди играть», — с необычной для себя злостью подумал Джек. —«Ты так спокойно меня прогоняешь, мамочка! Иди играть! С кем? Мама, почему тыздесь? Почему мы здесь? Ты очень больна? Почему не хочешь говорить со мной одяде Томми? Что случилось с дядей Морганом? Что?!» Вопросы, вопросы… Нет ничегохуже вопросов, на которые никто не может ответить.

Кроме Смотрителя.

Вот смешно: ну как может один чернокожий старикан, которогоДжек только что встретил, разрешить все его проблемы?

Он брел по мрачному пустынному берегу и думал о СмотрителеТерриторий.

«Это как конец света, верно?» — снова вспомнил Джек.

Морские чайки парили над волнами. По календарю было ещелето, но в Аркадия-Бич оно заканчивалось в День Труда. Тишина была тяжелой, каки воздух.

Джек взглянул на свои тапочки и увидел на них пятна мазута.«Грязный пляж, — подумал он. — Всюду грязь». Он не знал, где измазался, и чутьотодвинулся от кромки воды.

Плакали в небе птицы. Одна из них вскрикнула особенногромко, и сразу после этого Джек услыхал квакающий, почти металлический звук.Он остановился и увидел, что звук издает незакрепленная лестница, ведущая насмотровую площадку на скале. Наконец крепления оторвались, и лестница рухнулана ровный, утрамбованный песок, расколов надвое ничего не подозревавшегогигантского морского моллюска. Джек увидел его внутренности, — гору сырогомяса, бьющуюся в судорогах… или же это была игра воображения?

«Не хочу этого видеть».

Но до того, как он смог отвернуться, желтый, цепкий клювчайки схватил мясо и поглотил его. У Джека засосало под ложечкой. Мысленно онуслышал, как рвется живая плоть, подобно вскрику от боли.

Он вновь попытался отвернуться от вздымаемых порывами ветраволн — и не смог. Чайка подавилась и выплюнула остатки грязно-розового мяса,затем вновь заглотнула его, и через секунду под пристальным взглядом ее черныхглаз Джек постиг ужасную правду: умирают отцы, умирают матери, умирают дяди,даже если они окончили Йельский университет и в своих трехсотдолларовыхкостюмах выглядели такими же непоколебимыми, как стены банка. Возможно, детитоже умирают… и в этом, наверное, ужасная правда жизни.

— Эй, — произнес Джек, не замечая, что произносит вслух своимысли. — Эй, дайте мне передохнуть!..

Чайка застыла на мгновение, буравя его глазами, но тут жевозобновила свои ужасные игры с останками моллюска. «Что-нибудь хочешь, Джек?Судороги еще не прекратились! Боже мой, невозможно поверить, что это смерть!» Мощныйжелтый клюв вновь и вновь заглатывал и выплевывал кусок мяса.