Тихонько толкнув дверь, Мелоди зашла в просторную, выполненную в светлых тонах, спальню. Место, где прошла её первая и последующие брачные ночи... Одно из самых ненавистных в этом доме...

Легко, почти не касаясь, она дотронулась до его плеча спящего супруга, с трудом пытаясь подавить гримасу страха отвращения на лице.

— Виктор, — прочистив горло, выдавила из себя Мелоди. — Просыпайся... Уже девять.

Издав горловой звук, мужчина перевернулся на спину, открыв светло — карие глаза и довольно улыбнулся.

— А поцеловать любимого мужа и пожелать ему доброго утра? — хриплый после сна, низкий баритон разнёсся эхом по комнате, вогнав Мелоди в шок и некоторый ступор.

Замерев в нерешительности, она не могла оторвать от Виктора глаз. Сердце её сначала упало к ногам, а затем, сделав резкий переворот, пустилось вскачь.

С трудом удерживая равновесие, она наклонилась и коснулась губами его щеки, вновь почувствовав, исходивший от него, ярко выраженный, цитрусовый аромат. Горькие слёзы отчаяния наполнили глаза. Отпрянув от мужа, словно обжёгшись, сделала несколько шагов назад. Чтобы хоть как-то занять себя, Мелоди схватила со стула халат Виктора и положила рядом с ним.

— Завтрак уже готов. — произнесла традиционную фразу и, не дождавшись никаких распоряжений, торопливо покинула спальню.

***

Майкл вышел из такси и замер напротив большого трёхэтажного особняка в викторианском стиле. Постройка из натурального камня с изысканной отделкой внешне напоминала небольшой замок. Центральная часть его была выполнена в форме башни, по бокам от которой отходили высокие традиционные стены с большими аркообразными окнами. Сам особняк и хозяйственные пристройки вокруг него располагались в живописной небольшой деревушке, в нескольких часах езды от Нью-Йорка с собственным озером и парой десятков акров плодородных земель.

Дождавшись, когда охранник откроет высокие, с искусным ручным узором, ворота, медленно ступил на «порог» своего нового дома, из-за которого он был вынужден пройти через семь кругов ада...

Его серые глаза наполнились гневом, став как две льдинки. Несмотря на внешнюю холодность, внутри у Майкла бушевало пламя, которое подпитывалось сильным желанием отомстить каждому, кто причастен в крушении его жизни. Всем, кому когда-то не составило труда отобрать у него всё. Даже семью...

Он уверенно поднялся по каменным ступенькам к парадной двери, которая распахнулась почти сразу же, стоило ему позвонить.

На пороге стояла невысокая, преклонных лет, женщина с уставшим лицом и поникшей улыбкой, которая некогда сияла ярче солнца. Посмотрев на племянника, Анжелика несколько секунд не могла вымолвить ни слова, удивлённо глядя на него.

— Здравствуй, тётя, — прочистив горло, протянул мужчина, тёплым, приятным баритоном, — это я...

Громко всхлипнув, женщина зажала рот ладонью, а по её щекам полились слёзы.

— Майк... Мой дорогой мальчик... — распахнув объятия, крепко обняла своего крестника, прижавшись к его сильной груди. — Я уже не верила, что доживу до этого дня... Мой милый Майк...

— Не нужно тётя, — бросив сумку на пол, обнял её, пытаясь успокоить, хотя у самого глаза были на мокром месте, — теперь уже всё позади. Я рядом. Отныне всё будет хорошо...

«Я клянусь, что отомщу этим людям за каждую твою слезинку, — сжав кулаки за спиной женщины, думал он. — Они заплатят за всё. За каждую жизнь, отнятую у нас. За каждый день моих страданий. Я отправлю их всех в преисподнюю. Туда, где им самое место. Никто не останется безнаказанным!»

Дождавшись, когда Виктор уйдёт на работу, Мелоди убрала со стола остатки еды, заправила постель и поднялась на террасу. Почему-то, ей казалось, что там она сможет, хоть немного, но успокоиться и прийти в себя после ночного происшествия, думать о котором было невыносимо больно.

Сентябрь только недавно вступил в свои права, поэтому, погода была ещё по-летнему тёплой. Весь Центральный парк утопал в зелени, словно одно большое изумрудное пятно на холсте, полностью закрашенном серыми красками.

Яркие солнечные лучи отражались от зеркальной поверхности бассейна, создавая блики, которые, попадая в глаза, заставляли жмуриться и часто моргать.

Подняв с дивана лёгкий плед, Мелоди укуталась в него и подошла к краю террасы, вглядываясь в далёкие очертания города. Весь Манхэттен отсюда казался таким маленьким, помещаясь на вытянутой ладони. А ведь где-то там, очень далеко отсюда, живёт человек, которого она когда-то безответно любила... Тот, кому она подарила своё сердце, даже не зная его имени. Всего одной встречи было достаточно, чтобы этот образ навсегда сохранился в её сердце, став печатью, которую невозможно ничем стереть, разве что выдернуть из груди вместе с этим глупым органом.

— О чём задумалась? — из-за спины раздался голос матери, которая в последнее время стала часто наведываться к ним домой.

Высокая, стройная блондинка, одетая в дорогой брючной костюм цвета слоновой кости, стояла у бассейна, держа в руках чёрный клатч. Её короткие волосы были аккуртано уложены, а на лице — искусный макияж, выгодно оттеняющий миндалевидные серые глаза.

— Здравствуй, мама. Рада тебя видеть, — произнесла Мелоди, изо всех сил стараясь, чтобы голос прозвучал как можно живее. — Проходи, присаживайся, — жестом указала на большой угловой диван из дерева с бежевой обивкой. — Чай или кофе?

Подойдя к кухонному отделу, стала доставать из шкафов сахарницу и чашки.

— Чай пожалуйста, — протянула Аманда, словно делала заказ в ресторане. — Зелёный, без сахара. Ты же знаешь, я слежу за своей фигурой. Кстати, — голос женщины стал приторно сладким, — тебе тоже не помешало бы сбросить несколько лишних килограмм...

Пропустив ехидное замечание мимо ушей, Мелоди приготовила чай и поставила чашку перед матерью на палированную деревянную столешницу.

— Как дела дома? — нарушила она тишину, присаживаясь на кресло рядом с диваном и, сняв с плеч плед, начала его медленно складывать, лишь бы занять себя. Монотонная работа всегда её успокаивала, помогала забыться, отгородиться от реальности.

Аманда отложила стакан в сторону и, закинув ногу на ногу, положила руки перед собой, принимая «подходящую» позу для очередного важного разговора.

— Всё могло бы быть намного лучше, — тяжело сглотнув, начала женщина. — Если бы ты, наконец, уговорила Виктора согласиться на участие в моём благотворительном приёме. Надеюсь, мне не нужно напоминать, чем именно он обязан нам?

Мелоди требовались огромные усилия, чтобы не застонать, когда мать, в очередной раз, коснулась этой темы. Ну, почему? Почему она никак не хочет поверить в то, что Виктор не желает заниматься благотворительностью? Да и что это за фонд такой, который занимается лишь благоустройством элитных парков и зон отдыха? Разве этим должны заниматься настоящие меценаты? Но какой смысл говорить ей об этом? Никто в этой семье не слушает её. Так было всегда, так и останется. Люди не меняются. Как не меняются и правила этой игры.