— А как ты? — обратилась она к дочери, открываяхолодильник. Сегодня они не собирались в ресторан, и было так жарко, что онаподумывала о пикнике в саду. — С кем ты сегодня играла?

— С Хлоей и другими ребятами. Сегодня в клуб пришлипарни из Брэнсона и Морской академии. Мы сыграли несколько сетов в микст, апотом я поиграла с Хлоей.

А потом мы плавали. — Она говорила почти равнодушно;для нее роскошная жизнь в Калифорнии была обычным явлением, она ведь родиласьздесь. Это для Брэда, родившегося на Среднем Западе, и Пейдж, появившейся насвет в Нью-Йорке, погода и все остальное казалось сказкой — но не для этихребят. Для них это был привычный образ жизни. Пейдж иногда завидовала, как имповезло с самого начала, но и радовалась за них — именно этого она и хотела длясвоих детей. Спокойная, уютная, комфортная и здоровая жизнь, защищенность отжизненных невзгод и печалей. Она сделала все, чтобы обеспечить им это, и теперьмогла наслаждаться этим приятным зрелищем.

— Неплохо. А что ты думаешь делать вечером? — Еслиу нее нет никаких планов или к ней собирается приехать Хлоя, то они с Брэдоммогут поехать в кино, а Алисон посидит с Энди. А если есть, то ничегострашного. Они с Брэдом ничего не планировали на вечер. Хватит того, что можнобудет посидеть в саду, поболтать и пораньше лечь спать. — Куда-нибудьсобираешься?

Алисон резко повернулась к ней с таким видом, словноговорила: «Если ты не дашь мне это сделать, моя жизнь кончена».

— Отец Хлои обещал взять нас в ресторан, а потом вкино.

— О'кей, неважно. Я просто спросила.

Алисон мгновенно расслабилась, и Пейдж улыбнулась.

Все-таки временами они так предсказуемы. Подростковыйвозраст, несмотря на счастливую жизнь в Калифорнии, не так-то легок — даже внормальной семье каждый поступок всегда связан с тревогой и страхом. Да, это нетак-то легко.

— А что за фильм? — Пейдж положила мясоразмораживаться в микроволновую печь — она не собиралась сегодня сооружатьчто-то сногсшибательное.

— Она не сказала. Вообще есть три фильма, что я хотела быпосмотреть, например, я не видела «Вудсток» — на фестивале его показывали. Аужинать мы будем в «Луиджи».

— Неплохо. Он вас балует.

Пейдж достала овощи и начала готовить салат. Украдкой онавзглянула на дочь, восседающую на табуретке у кухонного стола. Она былакрасива, как фотомодель: огромные карие глаза, золотистые волосы — как усвекрови, кожа, золотистая от загара, хотя солнце только начало припекать. Унее была стройная фигура, длинные ноги и тонкая талия — неудивительно, что онаобращает на себя внимание мужчин, особенно в последнее время.

Пейдж иногда говорила Брэду, что хотела бы прикрепить кблузке дочери значок: «Осторожно, ей всего пятнадцать!» На нее оборачивались наулице даже тридцатилетние мужчины. Выглядела она лет на восемнадцать или дажена двадцать.

— Просто прекрасно, что мистер Торенсен решил провестис вами субботний вечер.

— А что ему еще делать, — ответила Алисой голосоммаленькой девочки, и Пейдж рассмеялась — подростки бывают такими безжалостными,никогда не упустят случая наступить на больную мозоль.

— Откуда ты знаешь? — Жена Торенсена бросила егогод назад и сразу после развода уехала в Европу, найдя работу в офисетеатрального менеджера. Она хотела взять с собой и троих детей, чтобы отдать ихв английские пансионы. Сама американка, она почему-то считала, что на свете нетничего более полезного для детей, чем английские закрытые школы. Но ТригвиТоренсен не собирался отдавать детей бывшей жене.

Судя по всему, его жена настолько устала за двадцать летжизни в пригороде от исполнения обязанностей шофера, служанки, няньки иучительницы собственных детей, что больше всего на свете ей захотелось броситьвсе это. Абсолютно все: Тригви, детей, опостылевший Росс. Она ненавидела этурутину Всеми фибрами души.

Дана Торенсен решила, что настал ее час. Она пыталасьобъяснить это мужу, достучаться до него, но Тригви не желал ни о чем и слышать— ему хотелось, чтобы все шло, как идет, и он просто не видел ее отчаяния.

Когда Дана уехала, дом чуть не рухнул. Пейдж потрясло то,что Дана бросила детей. Наверное, ей действительно пришлось туго в последниегоды. Однако все в Россе были изумлены тем, что Тригви удалось справиться сдетьми и домом. Он был свободным журналистом и поэтому мог работать дома. Емуэто было по вкусу, и его в отличие от жены не тяготили родительскиеобязанности. Он на все смотрел с юмором и тепло относился к детям, за что егоценили окружающие. Иногда это давалось ему нелегко, но в общем он справлялся, идети вовсе не чувствовали себя несчастными. Тригви выкраивал время для работыднем, пока дети были в школе, и вечером, когда они ложились спать. Остальноевремя Тригви проводил с ними. Его обожали большинство их приятелей. Так чтоПейдж нисколько не удивило, что он решил повести целую банду в ресторан и потомв кино.

Сыновья Торенсена уже учились в колледже, а Хлоя и Алисойбыли сверстницами. Хлое пятнадцать исполнилось на Рождество, она была так жекрасива, как Алисой, только в другом стиле: небольшая, черноволосая — в мать, согромными голубыми нордическими глазами, доставшимися от отца, и прозрачнойбелой кожей. Тригви был норвежцем и до двенадцати лет жил в Норвегии, поэтомудрузья до сих пор дразнили его «викингом», хотя он был американцем до мозгакостей.

Он был красив, так что его развод взволновал сердце не однойодинокой женщины в Россе. Однако им пришлось несколько разочароваться — он такразрывался между детьми и работой, что времени на женщин у него просто неоставалось. Пейдж подозревала, что дело не во времени, а в отсутствии интересаили доверия.

Все знали, что он страстно любил жену, и ни для кого не былотайной, что последние два года перед отъездом она надувала его. Пожалуй, брак иматеринство были вообще не для нее. Тригви, со своей стороны, сделал все, чтомог, и выдержал даже два примирительных срока. Однако он требовал от неебольшего, чем она могла дать.

Ему-то нужны были домохозяйка, полдюжины детей и простаясемейная жизнь, отпуска на природе. Ей нужны были Нью-Йорк, Париж, Голливуд илиЛондон.

Дана Торенсен была прямой противоположностью своему мужу.Они встретились в Голливуде, когда были совсем юными. Он только что окончилшколу и начал писать сценарии, а она пробовалась как актриса. Ей нравилась этапрофессия и совсем не хотелось переезжать в Сан-Франциско. Но тогда она слишкомего любила, чтобы бросить. Она пыталась еще работать, сотрудничать с профсоюзомактеров в Сан-Франциско, но ничего не получилось — она слишком скучала подрузьям, по Голливуду и Лос-Анджелесу, по работе там, даже случайной.Неожиданно она забеременела, и Тригви, к ее удивлению, настоял на браке. Тут-товсе и покатилось под откос — пришлось играть роль, ей совершеннонесвойственную.

Когда ее второй сын, Бьорн, родился с синдромом Дауна, этооказалось для нее непосильным испытанием, и она начала винить во всем Тригви.Она точно знала, что больше не хочет детей и что не хочет даже быть замужем.Тут на свет появилась Хлоя, и все рухнуло для Даны. Жизнь для нее превратиласьв кошмар. Тригви старался сделать все, что мог, он много печатался в «Нью-Йорктайме» и других популярных газетах и журналах.