закряхтела под чьим-то весом. Из щелей на лестницу посыпалась пыль и комья земли.

— Господин, девочку не видели с самого утра, — отчитался запыхавшийся слуга.

— А няня?

— Так, господин… — слуга замялся. — По вашему приказу, няню казнили ещё на рассвете.

Глаза Элен расширились от ужаса. Девочка непроизвольно всхлипнула и тут же испуганно прижала ладонь ко рту.

— Ты слышал?

— Господин?

— Я слышал какой-то звук.

— Возможно, это крысы?

Дорель напряженно молчал.

Всем своим естеством вслушиваясь в каждое слово, каждый звук снаружи, Элен не сразу ощутила, как что-то тёплое коснулось ноги.

Большая буровато-серая крыса забралась девочке на колени и теперь обнюхивала ткань сорочки. Элен вцепилась зубами в собственную руку и во все глаза уставилась на крысу, стараясь прогнать накатившую волну омерзения. Языка коснулся знакомый солоноватый привкус.

— Действительно, крысы. Пошлите кого-то обыскивать ближайшие территории. Найдите девчонку!

— Да, господин!

Слуга убежал. Его топот спугнул крысу, и Элен рвано вздохнула. Она почти успокоила колотящееся сердце, когда дверь с грохотом отворилась, впуская в погреб свежий воздух.

Скрипнули подгнившие ступени.

— Агир.

Вспыхнул ослепляюще-яркий свет. Крысы заверещали и начали хаотично носиться по полу. Парочка самых злых хвостатых набросилась на ноги нежданного гостя.

Шмяк.

— Крысы, — полным отвращения тоном сказал Дорель, отряхивая пальто от невидимой пыли.

Элен чуть наклонилась и попыталась разглядеть фигуру отца в щели между бутылками. Стеллажи закрывали обзор, поэтому видна была только размытая тень на серой стене. Тень дрожала, как будто её отбрасывало пламя свечи.

Дорель сделал несколько шагов по погребу, разглядывая свою коллекцию вин и коньяка. Он не испытывал особой любви к алкоголю, но положение обязывало иметь ряд определенных “увлечений”. Дорель считал себя скорее коллекционером, нежели ценителем. Убедившись, что в его погребе всё осталось на своих местах, Дорель развернулся и двинулся к выходу, погасив огонь, горевший в ладони.

Услышав скрип ступеней, Элен позволила себе сделать судорожный вздох. Она ликовала. Опасность миновала на какое-то время. Теперь ей надо решить, что делать дальше. “Зоун”, - произнесенное холодным, отцовским голосом, было последним, что Элен услышала до того, как её сознание поглотила тьма.

Элен очнулась за мгновение до того, как грубая ладонь ударила её наотмашь по щеке. Боль от хлёсткой пощечины отрезвила.

— Наконец-то, — протянул незнакомый мурчащий голос.

Возле Элен стояла молодая женщина с копной тёмно-рыжих кудрявых волос, уложенных прядь к пряди, словно у фарфоровой куклы. Женщина трясла ладонью с длинными, острыми ногтями цвета спелой вишни.

Элен лежала на полу в кабинете отца. Она хорошо знала этот геометрический узор на темно-синем ковре. Руки, до этого придерживающие её за плечи, сжались.

— Пряталась среди крыс, как настоящая… Впрочем, что взять с отродья?

Дорель стоял к девочке спиной, расслабленно опустив плечи и сцепив руки в замок. Перед ним лежала карта. Она занимала собой весь рабочий стол и была прижата по углам полупустыми бокалами. Склеенная из нескольких полотен толстой коричневой бумаги, карта была испещрена множеством чернильных линий. Со стороны могло показаться, что это просто набор черт и кривых, но в этом и была главная особенность. Дорель сделал полшага в сторону и слегка наклонил голову. Рисунок перед его глазами изменился. Дорель был весьма собой доволен. В конце этого собрания карта Линий, наконец, была завершена. Оставалось лишь проложить маршрут до цели.

— Давайте уже начнём, — разорвала тишину женщина. Она плавно наклонилась и вцепилась ногтями в подбородок девочки.

Элен застонала. Силком повернув голову в сторону, чтобы получше рассмотреть лицо, женщина прищурилась. Увидев большой уродливый синяк, несколько царапин и опухшие от слёз красные глаза девочки, Вивиан довольно улыбнулась, растянув пухлые малиновые губы.

— Совсем на тебя не похожа, — констатировала женщина и сморщила носик.

— Это мы сейчас и узнаем. Вивиан?

Дорель передернул плечами и развернулся лицом к дочери. Дорель не испытывал к собственному ребенку ровным счётом ничего — ни любви, ни ненависти. Этот сжавшийся комок с гнездом немытых волос на голове вызывал лишь легкое недоумение. Ведь они с Марком вышли из одной утробы, от чего такая большая разница?

— Если огонь уже был, — притворно задумавшись, протянула Вивиан, — то как насчёт воды? Балонаве!

Глотку Элен нестерпимо обожгло. Вода! Везде была вода. Она затекала в рот, нос, глаза и уши. Девочка забилась на полу, словно рыба, выброшенная на берег, молотя ногами и хватаясь за шею, стараясь откашляться. Большие пузыри устремились вверх и полопались, достигнув поверхности окружающего голову девочки пузыря. В панике, Элен попыталась сделать ещё один вздох, и вода беспрепятственно затекла в горло. В мозгу словно что-то взорвалось, причиняя острую боль, от которой темнело в глазах.

— Достаточно.

Вивиан, не скрывающая удовольствия от пытки, фыркнула и щёлкнула пальцами, взрывая водяной шар.

Форгюн схватил девочку, перевернул её на живот и ударил по спине, заставляя воду вытечь из лёгких. Элен закашлялась и сделала хриплый вдох. Через мгновение её стошнило прямо на ковёр. Скривившись, Форгюн сделал шаг в сторону, оттаскивая девочку за волосы с ковра. Подняв Элен так, чтобы она могла посмотреть на Дореля, Форгюн застыл.

— Что ты видишь? — спросил Дорель, проводя рукой с крупным перстнем перед собой.

Элен дёрнулась и обмякла. Она ничего не соображала, перед глазами всё плыло.

— Отвечай! — рявкнул Форгюн и тряхнул Элен.

— Ничего! — застонала девочка, глядя в холодные глаза отца. — Я не вижу. Ничего не вижу…

— Чёрт!

Форгюн с силой отбросил Элен в сторону и вытер руку о сюртук. Дорель равнодушно поправил очки.

— Продолжать?

Вивиан не скрывала своего энтузиазма, счастливая улыбка цвела на кукольном личике. Форгюн неодобрительно покосился на женщину. Вивиан была ему неприятна, впрочем, как и любая другая женщина, не умеющая держать свои амбиции в узде. Глядя на подобных Вивиан, Форгюн не мог не потешить своё самолюбие мыслью, что его собственная жена сидит дома и занимается тем, чем и следует заниматься всякой уважающей себя даме.

— Продолжай.

— С радостью! Элатрик!

Элен прошибло до самого основания её хрупкого тельца. Поврежденные связки не издавали ни звука, из горла вырывался только хрип. Глаза затянуло пеленой мыльных разводов.

— Что ты видишь?

Голос отца едва доносился до Элен, втискиваясь в какофонию звуков, разрывающих голову на части.

— Ни… чего… Пытка прекратилась.

Форгюн с отвращением посмотрел на изломанное тельце, лежащее в луже воды и рвоты. Расфокусированным взглядом этот ребенок вряд ли мог разглядеть даже лицо склонившейся над ним Вивиан.

— Это бесполезно, — сухо резюмировал Форгюн. — Если она не видит даже такое явное проявление…

— А-а!

Пронзительный визг снаружи заставил всех вздрогнуть. Дорель посмотрел в окно и выругался сквозь зубы. Завеса вокруг его дома стремительно растворялась, словно смытая водой