мыльная пена. Вивиан, ощутив знакомую волну жара, беспокойно завертелась. Она встряхнула руками, прогоняя по пальцам легкие разряды тока.

— Дорель, что там?

— Отец!

В кабинет ворвался Марк, держа на руках перепуганную и побледневшую Миели. Заметив на полу тело сестры, Марк впал в ступор, но грозный взгляд отца быстро привел мальчика в себя.

— Они здесь, — онемевшими губами промямлил Марк. — Защита прорвана.

— Как барьер мог пасть?! — завопила Вивиан. — Когда нас в доме так много!

Форгюн сравнялся цветом лица с побелкой. Он был достаточно стар и опытен, чтобы сразу понять, почему завеса лопнула.

— Больше никого не осталось, Дорель, — тихо произнёс Форгюн и пригладил свои седые волосы. — Они ушли без нас.

— Я догадался, — процедил Дорель и направился к книжному шкафу, перешагнув через тело.

Встав почти вплотную, мужчина что-то тихо прошептал себе под нос и приложил к шкафу правую руку с перстнем на среднем пальце.

— Уходим.

— А мамочка? — прохныкала Миели, оторвав заплаканное личико от плеча брата.

Дорель ничего не ответил. Форгюн бережно свернул карту и прижал к груди.

Увидев, как отец, брат и сестра исчезают в мутном радужном мареве, Элен испытала такое облегчение, какое не дарил ей даже самый крепкий сон. Она всей душой надеялась, что они ушли навсегда.

Напряжение, до того удерживающее Элен в реальности, схлынуло. На грани яви и блаженного забвения, среди чернильных теней дверного проема, Элен, как могло показаться её воспаленному сознанию, наконец, увидела.

Глава 1. Шелия

Продираясь сквозь густой туман, накрывший маленький городок Кроунест, застрявший между двумя отвесными скалами, редко кто находил в себе смелость покинуть свет тусклых газовых фонарей. Впрочем, Шелии это не касалось.

Подслеповатая женщина, застрявшая где-то между “уже женщина” и “снова девушка”, шла, постукивая палкой по мощеной булыжником дороге. Она прекрасно ориентировалась на слух и не нуждалась в покровительстве света, чтобы добраться от своего дома до единственного на весь городок бара. Бар этот раньше считался трактиром, но последнего приезжего в этих краях видели дай бог четверть века назад, и теперь, если там кто и останавливался, то только потому что не мог сам доковылять до дома.

Бар славу имел спорную. По мнению большинств горожан, данное заведение следовало закрыть сразу же после его открытия. Возможно, дело было в сомнительного качества алкоголе, от которого голова трещала ещё два дня после попойки, или в кислых щах из гнилой капусты. А может всему виной кривая рожа Больда — владельца бара. Кто уж тут скажет наверняка?

Сама Шелия пила, но не очень-то это дело любила. Просто больше в Кроунесте делать было решительно нечего. Женщины её возраста или возились со своими отпрысками, или не разгибали спины, пропадая на работе. Шелию же обошли стороной радости материнства, а руками она могла разве что корзинки плести, да и те — дырявые. Раньше она помогала Больду со сбором ягод и фруктов для его настоек, но теперь дорога в горы ей была заказана.

Кусты у бара зашуршали. Мальчишки лет десяти-двенадцати, не больше, притаились за жухлой листвой, прижавшись спинами к замызганной стене, и выжидали. Они будут сидеть здесь почти всю ночь, в надежде, что один из выпивох будет так пьян, что не заметит пропажи кошелька, или не пробежит за ними дальше ближайшей подворотни. Мужики часто жаловались Больду на наглых оборванцев, но хозяин безучастно пожимал плечами. Конечно, ведь половина награбленного уходила в его карман.

Шелия просочилась в бар незаметно, стараясь не привлекать внимания. Мирч, сапожник, дубасил соседа по спине со всей силы, заставляя того разбрызгивать пиво. Их собутыльники гоготали и звонко чокались.

— Слышь, Шар! Налей-ка нам ещё литрушку!

Больд фыркнул и достал из бара еще четыре огромные кружки из мутного стекла. Он наполнил их кислющим пивом, которое могло оставить любого некроманта без работы. Живого уложит, мертвого — поднимет.

— Здравствуй, Больд. Как обычно, будь добр.

Больд, крепкий мужик с обгоревшими по локоть руками, хмурой рожей и неизменной лысиной, едва заметно кивнул в ответ на приветствие старой подруги. Они были знакомы с пелёнок и выживали вместе, пока Больд не пробился наверх, удачно прикрыв все остальные заведения в городке. Памятуя о том, как хозяин бара стал таковым, никто больше не решался составить ему конкуренцию.

— Есть чего новенького?

— Да, как сказать, — Больд поставил перед Шелией стакан вишневой наливки, которую держал отдельно от остальных напитков, и облокотился о стойку. Голос его почти тонул в окружающем шуме. — Всё болтают, не понесла ли Хельга с третьей улицы, да когда Думир соберется концы отдать. Его внуки разругались в пух и прах, кому достанется пирс.

— А чего в этом пирсе-то? — хрюкнула Шелия и схватилась за свой стакан, да так о нём и забыла. — Рыбы в озере уж годков пять не встречали. А что встречали, так лучше б не видели.

— Дык, говорят, что хотят там энтот, прокат лодок сделать, для переправы? — неуверенно ответил Больд и поскреб щетинистый подбородок. — Другой берег озера осваивать, дескать, земля там лучше.

— А кто же рискнет? Никто не заплывает дальше пирса после случая с Йоной. И правильно делают, я считаю. Жуткие звуки слышны с озера, особенно ночью, скажу тебе.

— Вот и мужики о том, что ни ногой дальше причала. А внуки у Думира молодые совсем, дурные. Как ещё не перебили друг друга за дедово наследство-то?

Больд хохотнул и замолк.

Каждый думал о своём. Йона была их общей знакомой — красивая девка, мужики так и слетались на неё. Шелия не удивилась бы, окажись один из щенков под окном её крови. И вот, пошла Йона купаться как-то вечером на озеро, да так и не вернулась. Тело так и не нашли.

— А ещё чего болтают?

Больд схватил ближайший стакан и начал усиленно протирать его грязным полотенцем, поглядывая на затеявших драку мужиков.

— В верхушке волнения пошли какие-то. Дескать, давно вестей не слышно из мира. Ни писем, ничего. А кто ушёл — тот не возвращается.

Шелия покивала. Она тоже слышала краем уха перешептывания соседей.

— Короче, я это к чему? Думают, не отправить ли кого в Оскольник, поспрашивать, поузнавать.

— Дело хорошее. Раньше же часто вроде ездили? Не помню только, от чего перестали?

Шелия нахмурилась. Плоховато у неё с памятью в последнее время.

— Давненько, да, — Больд поднял глаза к потолку и хмыкнул. — Лет десять назад? Или больше.

Вспомнив нечто неприятное, Больд вздрогнул и покосился на подругу, застывшую с отрешённым видом. За весь вечер она так и не прикоснулась к своей