За всеми этими мыслями он не заметил, как пришёл к тем самым дверям, за которыми была обеденная клана. И там уже наверняка собрались все, кроме него. С мрачным предвкушением Сареф ухмыльнулся про себя. Что ж, если дядя хочет с ним сыграть — Сареф сыграет. Ни один игрок не уйдёт обиженным.

Когда двери открылись, обеденная зала предстала перед ним такой же, какой она была всегда. Правда, одно значительное отличие присутствовало. Рассадка всегда шла в таком порядке: во главе стола, разумеется, сидел Адейро, по правую руку от него всегда сидел Исмарк, по левую — Озмунд. Рядом с Исмарком сидела Джайна, рядом с Озмундом — Месс. И в самых дальних от Адейро местах сидели Аола и Сареф. Теперь же всё было не так. Озмунд сидел напротив Адейро — это было очевидно, дядя наверняка разочарован его поражением во Всесистемных Состязаниях, особенно с учётом того, сколько в него было вложено ресурсов. Рядом с ним сидела и Джайна, которая тоже сейчас явно не пользовалась благосклонностью главы клана Джеминид. Месс остался на своём месте, а вот Аола сидела по левую руку от Адейро. Кроме того, место по правую руку от Адейро оставалось свободным. И глава клана взглядом указал на него вошедшему Сарефу. Это означало, что ему предстоит сидеть между Исмарком и Адейро.

Мимоходом Сареф признал, что это был совсем неплохой ход. Лет в пятнадцать, когда отношение к Сарефу круто поменялось, место по правую руку от главы клана купило бы его с потрохами. Но сейчас он знал, ради чего всё это затеяно, и не собирался испытывать по этому поводу иллюзий.

— Ты бы хоть переоделся после дороги, — мягко попенял ему Адейро, — неужели на ужин не нашлось ничего лучше этой пыльной куртки?

— Все тряпки в моей комнате зачарованы на сговорчивость, — нежно ответил Сареф, — приятно, что вы сделали должные выводы после нашей последней встречи — но вы, действительно, думали, что я ничего не замечу?

Сареф ляпнул это чисто наугад, чтобы позлить дядю. Ведь, как известно, чем более тупое и бестолковое обвинение, тем большее оно вызывает раздражение. Особенно у таких лишённых чувства юмора людей, как Адейро. Однако, к его огромному удивлению, дядя смущённо замолчал и не стал ничего отвечать. Да и Исмарк с Озмундом посмотрели на Сарефа так, как до того не смотрели никогда. Впервые в их взгляде проступило истинное опасение.

Неловкое молчание длилось минут пятнадцать, в течение которых Сареф послушно съел всё, что ему положили в тарелку. Нехотя он вынужден был признать, что после постоялых дворов… разной степени качества, еда с кланового стола была особенно вкусной. Но не стоило обманываться. За эту вкусную и сытную кормушку всегда приходится дорого платить.

— Ну что, — начал, наконец, разговор Сареф, поняв, что остальные будут молчать, потому что боятся либо его, либо Адейро, — может быть, вы расскажете, какие в клане новости, раз уж я здесь? То, что Адейро всё это время прыгал перед драконами на задних лапках, я, в принципе, и сам догадался. А чем занимались осталь…

— Сареф! — Адейро стукнул кулаком по столу, — ты слишком много себе позволяешь, следи за языком!

— А что, это неправда? — деланно удивился Сареф, — а до меня вот дошли слухи, что делегация клана Айон приезжала сюда в день моего рождения. Понятия не имею, зачем им понадобилось приезжать сюда именно в этот день, но визитом они, насколько мне известно, остались не очень довольны.

Адейро заскрежетал зубами с такой силой, что Сареф искренне удивился тому, как он не стёр их себе в порошок. Кроме того, судя по его выражению лица, он мучительно пытался просчитать, от кого Сарефу удалось заполучить эту информацию. Но до правды ему докопаться не суждено. Жанин будет молчать, он позаботился об этом.

Мельком Сареф бросил взгляд на Аолу… и оторопел. Та была невероятно довольна и, попивая вино из своего кубка, чему-то улыбалась. Неужели… ей это нравится? Неужели ей доставляет удовольствие мысль, что следующие несколько недель Сареф будет возить Адейро мордой по столу, и тот ничего не сможет с этим поделать? Неужели, несмотря на то, что Адейро заставлял её всё время держаться подальше от Сарефа, она видит, как вырос её сын и… гордится им.

Но нельзя на этом слишком зацикливаться. То, что Адейро посадил её рядом с собой, ясно говорило о том, что он будет пытаться давить на Сарефа через неё. И если он хоть чем-то покажет, что ему важно её мнение — дядя непременно это использует против него.

— Ну, хорошо, дядя Исмарк, а у вас как дела? — мягко обратился Сареф к своему правому собеседнику, — вы уже нашли себе новую гагарочку? А то, помнится, одно время искали.

Сразу после этих слов раздался звон. Исмарк, державший в руках бокал с вином, сдавил его с такой силой, что тот лопнул у него в руке. Во все стороны брызнуло вино и осколки стекла. Впрочем, уже через секунду в обеденной появился Геом, по щелчку стеклянных пальцев которого исчезли и осколки, и пролитое вино.

— Слушай, мальчишка, — сдавленно прохрипел Исмарк, — я уже знаю, что ты меня ненавидишь и считаешь своим врагом! Так вот ненавидь меня, сколько угодно, и оскорбляй, как хочешь, но не смей, не смей тревожить память моей погибшей жены!

— Но почему? — безжалостно продолжал Сареф, хотя теперь в нём разгорелось вполне естественное любопытство, — если я ничего не путаю — прошло уже 23 года. Неужели вам не приходило в голову… ну там, я не знаю… жить дальше?

Этот вопрос вызвал совершенно неожиданную реакцию. Адейро, которого Сареф парой фраз успел довести до белого каления, тяжело вздохнул. Словно бы он уже не один раз разговаривал об этом со своим братом. Аола тоже удивлённо посмотрела на Сарефа, словно никак не ожидала, что её сын, чего греха таить, всё своё детство зацикленный исключительно на себе и своих комплексах, научится смотреть так глубоко. Исмарк же впервые посмотрел на Сарефа без гнева и ярости… после чего виновато посмотрел на свою дочь, которая как раз не сводила с Сарефа злобного взгляда.

— А, — догадался Сареф, уловив ненавистный взгляд сестры, — конечно, Джайна обязательно посчитала бы это предательством с вашей стороны по отношению к её матери. Ну что ж, вы сами воспитали её эгоисткой.

— Замолчи! — Исмарк стукнул по столу кулаком, — что ты можешь об этом знать! Ты в таких вещах ничего не понимаешь!

— Да неужели? — хмыкнул Сареф, — мне вот, например, прекрасно известно, что мои мама и папа друг друга давно уже не любят и, скорее всего, уже очень долгое время не спят в одной постели. И, знаете, мне на это как-то плевать. Ну, жизнь так повернулась.

— Да потому, что ты их просто не любишь! — гневно выкрикнула Джайна, — если бы ты их любил — тебе бы ох как было до этого дело!

— Можно подумать, ты так уж сильно любишь своего отца, — ехидно ответил Сареф, — если бы ты его любила — то поняла бы его желание попробовать сблизиться с другой женщиной. Но нет, в твоём понимании он должен пожизненно носить траур по твоей матери. Знаете, Исмарк, — он снова повернулся к нему, — у меня теперь на вас даже злиться на получается за то, что вы меня в детстве избили. Если бы мне пришлось всю жизнь воспитывать избалованного и эгоистичного ребёнка без возможности пожить для себя — у меня бы точно так же крыша поехала.