данного этноса есть сильный разброс во времени, а по легендам самих цыган, они на своей древней родине чудесами промышляли и вовсе 2 тысячи лет назад.

После официального знакомства, я направился на кухню, где с капустными кочанами возился Ваня Мовсесян – пыхтел, ругался. Я предложил свою помощь, по всей видимости, весьма кстати – бросив мне нож, он мигом исчез из кухни. Капуста резалась, оказывается, для квашения. Быстрым шагом, почти всполошившись, входит Сергей Николаевич и делает замечание на мою медлительность. Я отвечаю, что, мол, хочу всё делать качественно, без халтуры. На что он бросает: «Делать надо главное!», то есть резать больше, а как – это уже вторично. И нагнувшись ко мне задом, стал перемешивать в большой кастрюле на полу нашинкованную капусту с солью. Про себя отмечаю, что в моей жизни лазаревский северокавказский типаж вплоть до схожести черт лица попадался дважды: во всероссийском пионерском лагере «Орлёнок» был похожий мальчик из Чувашии, затем другой паренёк опять же в пионерском лагере, но уже в Якутии. Их лица я помню до сих пор, и усмехаюсь, сравнивая их с лицом Сергея Николаевича – надо же, как судьба задолго олицетворяла предстоящие знаковые встречи! Вечно несправедливо обиженные, эти ребята постоянно были притесняемы другими ровесниками буквально за всё. Я передал Лазареву эти свои ощущения, а он, видать, к тому времени был уже сыт по горло рассказами о своих двойниках и всяких «предвестниках» – только нервно ухмыльнулся.

К вопросу о духовных «двойниках и братьях» стоит вспомнить один интересный случай. До переезда в Петербург, весной того же 95-го года при моем появлении с мартовского московского семинара Лазарева наш руководитель эзотерической группы в Якутске, основанной на рериховском учении «Агни Йога», Любовь Артуровна Андреева прямо с порога вдруг ткнула указательным пальцем в мою сторону: «Он предал нас!» Я обомлел – о каком-таком предательстве говорит уважаемая мною учительница тайных знаний? Под её началом мы ходили по битым стёклам, гнули вилки словно пластилин, созерцали на небе дивные рисунки из облаков, её лекции по учению Елены Рерих завораживали неописуемой притягательностью. Скажите, пожалуйста, когда и как я умудрился предать её? И тут доходит до меня: на том самом мартовском семинаре, протиснувшись к Сергею Николаевичу, я поведал ему о даме со сверхспособностями из моего города, которая, между прочим, заявила о своём неземном родстве с Лазаревым: «Он мой брат на тонком плане». На что автор «Диагностики», зная о расплодившихся после выхода первой книги «ментальных братьях и сёстрах», вяло усмехнулся. И вот теперь получается, что Артуровна сочла сей эпизод из моего диалога с Лазаревым, о котором я никому еще не успел поведать, за раскрытие духовной тайны, то есть за предательство. А ведь узнала же, но как?!

Возвращаясь к шинкованию капусты, стоит отметить кулинарные способности основателя «Академии»: заквашенная им капуста с размятым отварным картофелем была наивкуснейшей пищей. Все в офисе закатывали от удовольствия глаза, вкушая эту простую на первый взгляд еду. Я отваривал малопривлекательную «колхозную» картошку из ближайшего магазина, затем присутствующие в офисе разминали её вилкой, добавляли растительное масло, и примешивали туда квашеную Лазаревым капусту – и «пища богов» готова!

Ел Сергей Николаевич в те годы много и с азартом. Бедный офисный холодильник трясся осиновым листком при шумном появлении хозяина; в утробе холодильника частенько лежала шикарная рыбина на засолку, батарея банок с красной икрой появлялась и исчезала с полок. Вторым нападающим на содержимое холодильника был вечно голодный амбал Андрей Митриков, подвизавшийся в «Академии» из команды моряков, с которыми Лазарев имел в одно время общение.

Андрюха – видный, крепкий парень приезжал в офис из пригородного Сестрорецка. Находясь в вынужденном длительном отрыве от своего моряцкого дела, он исполнял поручения «старика»: таскал кипы книг по адресам, отвозил коробки видеокассет заказчикам, ограждал Лазарева от натиска поклонников на выступлениях, солил ему рыбу, разнимал распалившихся сотрапезников на загородных гулянках шефа, сидел на офисном телефоне.

Стариком же оказался Владимир Васильевич Шмонин, бывший боцман Санкт-Петербургского морского торгового пароходства, балагур, весельчак, рассказчик сальных мужицких анекдотов – душа команды моряков. Это, оказывается, о нём рассказывал Лазарев: как-то один друг умирал в индийском порту, шансов не было никаких. Но Сергей Николаевич, находясь на тот момент в Питере, энергетическими усилиями дистанционно вытянул его из предсмертного состояния. И не таким уж и старым оказался Шмонин – папаша не так давно родившегося младшего сына. Поседел он, как сам объяснял, «когда Серёга начал эксперименты со временем проводить». И жена его – Валентина Александровна Шмонина – тоже в офис «Академии» была вхожа – сидела на телефоне. Но после тех экспериментов она перестала там появляться; поседели и Шмонин, и сам Лазарев, а лицо Валентины покрылось красными волдырями.

Позже Лазарев рассказывал мне о несколько иной природе этих наваждений на супругов Шмониных. У Валентины, уроженки Украины, были способности к видению тонких планов. Я замечал, что даже после её ухода из «Академии» люди звонили в офис и просили к телефону именно Валентину Александровну – видать, она умела впечатлить своими консультациями. Со слов Сергея Николаевича, пока она была в офисе, и он был рядом с ней, последствия проникновений в тонкие планы сходили с неё «как с гуся вода». Но шеф стал выбираться из Питера в более дальние поездки всё чаще, а Валентина надолго оставалась одна в офисе, без «страховки» и… накапливала себе проблемы. В общем, к моему приходу супруга Владимира Васильевича сидела уже дома и по телефону поддерживала только своего супруга: прихватит Базилича, как его называли иностранцы на заморских причалах, то сердце или давление подскочит – он звонит жене домой, и та на невидимом плане выправляет энергетическое поле супруга.

Принять меня на работу в офис уговорил Лазарева Базилич: «Башковитый парень, в офисной работе такой пригодится». Наверняка, глава «Академии» не обошёлся тогда без диагностики моей персоны. Но, выходить на работу в лазаревском офисе сразу после переезда из Якутска, где жил с комфортом и работал в престижной организации, я почему-то не торопился (будто чувствовал, чем это обернётся!). Попросил Базилича подождать до февраля, а пока хотелось осмотреться в новом городе, обустроиться в недавно купленной квартире.

«Академия парапсихологии»

К моему приходу в офисе «Академии» шло вызревание третьей книги «Диагностики кармы»: Сергей Николаевич диктовал стенографисту свою информацию, затем рукописный текст набирали в компьютере и отвозили распечатки редактору. В редакции «Академии» регулярно появлялись бухгалтер, стенографист, редактор и просто подвизавшиеся, вплоть до бандитов. Ни разу не встречал среди них соратников