Мужчина проснулся словно от толчка, он всё также сидел, прислонившись к стене. Тело его, от долгого нахождения в одной позе затекло, и Зел вышел из своей коморки, чтобы размяться. Было ещё темно, но по положению небесных светил мужчина определил, что рассвет близок. Он снова посмотрел на вершину холма, где располагались хозяйские дома и подумал о девушке, что видел вчера у гинекея. Зел прикрыл глаза и представил, светлые волнистые пряди рассыпавшиеся по подушке, приоткрывшийся во сне нежный розовый рот, увидел сомкнутые подрагивающие ресницы и очертания хрупкой девичьей фигуры с соблазнительными холмами и долинами. Мужчина скрипнул зубами и замотал головой, чтобы избавиться от этого, одновременно сладостного и мучительного видения. Впервые он познал женщину, когда прибыл в Афины, но утолив свои потребности, сразу потерял к любовнице интерес. Ему было почти тридцать лет, но ни одной из сирен так и не удалось приманить его своими сладкими песнями. По-настоящему его влекло только к неземным красавицам, о которых он читал в старинных свитках. О них он грезил ночами, о них молил богов. И вот он нашёл свою Елену, здесь, в Тритейлионе, но Зел чувствовал – эта встреча не сулит ему ничего хорошего.

– Госпожа вас ожидает, – девушка слегка склонила голову приветствуя Агафокла.

– Благодарю тебя, Хиона. В добром ли здравии моя тётушка?

– В добром, слава богам! – ответила девушка, сбегая с крыльца гинекея.

– Разве ты не хочешь проводить меня к ней? – спросил молодой мужчина, подмигнув рабыне.

Хиона замерла в нерешительности, но увидев, что Галена наблюдает за ними из окна второго этажа сказала, указав на служанку рукой:

– Галена вас встретит, господин Агафокл.

Быстрым шагом рабыня направилась к андрону, ей хотелось как можно быстрее скрыться за его стенами. При каждой встречи с господином Агафоклом она ощущала некую неловкость, которая происходила оттого, что господин Идоменей терпеть не мог Агафокла, а госпожа Федра наоборот – души в нём не чаяла. Чтобы, не принимать чью-либо сторону, Хиона решила руководствоваться собственными чувствами, но увы, они были не в пользу хозяйского племянника. Девушке не нравилось, что Агафокл постоянно посмеивался над её желанием учиться. Иногда он принимался экзаменовать её и загнав несколькими вопросами в угол, выносил вердикт, что постичь эллинскую науку можно только родившись эллином. Отдельные представители, варварских народов, по его мнению, способны лишь зазубрить всем известные истины без глубокого проникновения в суть эллинского учения. Девушка знала, что господин Агафокл прислал её в Тритейлион, в качестве подарка для своей тётушки. Но как Хиона не старалась, так и не смогла вспомнить, видела ли она Агафокла, до отъезда в поместье. Зато господин Агафокл, не забывал напоминать, что именно его она должна благодарить за свою счастливую судьбу. Как выразить свою благодарность племяннику госпожи девушка не знала. Сначала она хотела посоветоваться на этот счёт с господином Идоменеем, но не решилась беспокоить его, а вот госпожа ответила на её вопрос: «Мой племянник благородный человек и никогда ничего не потребует от тебя, Хиона, но если ты хочешь показать ему своё особое расположение, то достаточно быть с ним приветливой, любезной и услужливой». И вот сегодня, сейчас, она поступила вопреки совету своей любимой госпожи, она не откликнулась на просьбу господина Агафокла проводить его до покоев Федры, не была услужливой и любезной.

Агафокл не торопился войти внутрь гинекея, он смотрел, как девушка чуть ли не бегом пересекла площадку между хозяйскими домами и скрылась в андроне. Замешательство Хионы молодой мужчина оценил по-своему: «Девчонка влюблена в меня по уши». Самодовольно улыбаясь он вошёл в широко распахнутые двери гинекея.

– Агафокл!

Федра расцеловала племянника в обе щёки. За прошедшие годы Агафокл почти не изменился: он, как и семь лет назад, носил локоны до плеч, любил ткани с тонкой драпировкой. Несколько золотых и серебряных цепочек украшали его грудь, а на белых холёных пальцах сверкали драгоценные перстни. Он всё так же не проявлял никакого интереса к своим делам, проводя дни в праздности. Иногда, чтобы не прослыть городским идиотом он принимал участие в народных собраниях. От такого необременительного существования тело его покрылось лёгким жирком, несовершенства фигуры он прятал за дорогой многослойной одеждой. Внутренняя наполненность, этого богатого бездельника, тоже не претерпела значительных изменений. Не научившись толком разбирался в чувствах и поступках окружавших его людей, он часто отталкивал от себя желающих ему помочь и привечал тех, кто хотел лишь поживиться за его счёт. Даже неприязнь молоденькой рабыни, он умудрился принять за любовь. Впрочем, с любовью у него тоже не складывалось, поэтому он предпочитал платить за ласки звонкой монетой, не тратя время на пустые ухаживания.

Широким жестом, хозяйка гинекея предложила занять Агафоклу место у низкого трёхного стола, накрытого цветастой скатертью с бахромой и уставленного различными яствами: молодым овечьим сыром, розовыми тонко нарезанными ломтиками мяса, свежими овощами и зеленью, белым ноздреватым хлебом, орешками в меду, фруктами на серебряном блюде и вином в узкогорлом запотевшем кувшине.

– Отобедай со мной, мой дорогой племянник.

– Благодарю за приглашение, милая тётушка.

Федра отпустила Галену и принялась сама ухаживать за своим гостем, наполнила его килик разбавленным вином, а в свой налила чистую воду из источника Мэлины.

– Богам! – мужчина плеснул несколько капель вина на пол.

Некоторое время они провели в молчании, вкушая пищу, а затем Агафокл поинтересовался:

– Как дела в вашем поместье тётушка? Я слышал многие жалуются на неурожаи.

– Так и есть, зерна соберём в этом году меньше, чем в прошлом. Посмотрим вызреет ли до конца виноград, слишком дождливым и холодным для него было это лето. Вот овощей ждём много, им дожди были впрок, но овощи не повезёшь на заморские рынки в отличии от вина и зерна. Не знаю, чем Идоменей будет заполнять трюмы своих кораблей весной, – вздохнув добавила она.

– Что ж ваш управляющий, совсем не справляется со своими обязанностями?

– Нисифор? Ну нет, мой супруг очень высоко его ценит, только Нисифор не может заставить тучи не изливать холодные дожди на наши поля.

– Я уверен, что ваш супруг, тётушка, найдёт выход из любой, даже самой неблагоприятной ситуации, – сказал Агафокл, втайне надеясь, что Федра начнёт жаловаться и наговаривать на своего мужа. Любые нападки в адрес ненавистного ему Идоменея были для молодого мужчины, как мёд для языка.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво проговорила Федра, – боюсь, что если Идоменей всё также редко будет приезжать в поместье, то всё здесь со временем придёт в упадок.

– Разве планы его изменились, и он не собирается вернуться в Таврику вместе с кузенами?

– Увы! – Федра тяжело вздохнула, – Не хотела портить тебе настроение, мой дорогой племянник, но Идоменей прислал мне письмо, в котором говорит, что наши сыновья решили остаться в Афинах и основать там свою торговую компанию. Они собираются торговать не только зерном с наших равнин, но и египетским, ведь в жарком Египте снимают урожаи по нескольку раз в год. Впрочем, я не совсем хорошо разбираюсь в том, что они затеяли, важно лишь одно – мои дети будут обустраивать свою дальнейшую жизнь, не здесь, не в Таврике. Что касается Идоменея…, – тут Федра внезапно умолкла.