рядовое, список счастливчиков, выбивших заветное разрешение, вывешивали на сайте городской администрации, а уже оттуда он гангреной расползался по новостным ресурсам и соцсетям. Среди Красноярских неформалов были люди, подающие запрос на визу второй десяток лет подряд, - эти изучали список с лупой и пузырьком корвалола. Каждые три месяца, с началом нового цикла, когда Городской совет Бограда отбирал счастливчиков, миллионы идиотов по всему миру вели себя точно так же. Закон больших чисел как всегда работал на китайцев. Следом, вовсю разыгрывая карту общей территории, шла Россия. Потом все остальные. В России роль Китая играла Москва, Красноярск играл роль всех остальных, из самого конца списка. Пять тысяч одноразовых виз в квартал на девять миллиардов человек. Сказать, что Гору чертовски повезло, значило ничего не сказать.

Кондиционеры морозили, словно лето уже наступило. Лиза лежала на диване, зябко завернувшись в короткую косуху. Ноги в драных кедах на продавленной спинке, голова на коленях у Гора, – большая мечтательная кошка с вычерненной шерстью и железками в ушах. Другие девчонки, знакомые и не очень, поглядывали на нее, задумчиво кусая губы, или нервно крутя пальцами завитые локоны. Их ярко накрашенные глаза излучали ревность и зависть. Во всем Красноярске не наберется и пяти человек, побывавших в Бограде. Из обычного подростка, Гор внезапно стал вожделенным трофеем.

От этих голодных взглядов, Гор чувствовал себя липким. Знал, стоит бровью повести, и любая, не задумываясь, потащит его в туалет. А вон та троица у стойки, с кровавыми пентаграммами, вытатуированными на ладонях, может и прямо здесь, на столе, во славу Сатане, или кому там молятся эти повернутые? Даже Лиза, обычно подчеркнуто равнодушная к сексу, сегодня смотрела на Гора иначе. С вызовом смотрела. И касалась иначе. Не по-дружески. Гор старался не обращать внимания, но когда ее коротко стриженный затылок терся о его бедра, получалось не очень.

Человеческое море, жмущееся к столику Гора, заволновалось, раздаваясь в разные стороны. Морщась от запаха травы, брезгливо поглядывая на поспешно отходящих с его пути неформалов, по залу прошел Саня Крест, в сопровождении свиты из трех квадратных бычков. Крест был православным до мозга костей, и всех неформалов считал нечистью. Пожалуй, в сегодняшней толпе бородатых татуированных хипстеров, не нашлось бы ни одной рожи, не разбитой Саней Крестом или его дружками, а вот, поди ж ты, пришел и он.

Крест остановился у столика Гора, протянул жесткую, намозоленную в качалке ладонь. Они росли в одном дворе, учились в одной школе и даже какое-то время дружили. За последний год они с Гором дрались пять раз, и счет был три-два в пользу Креста. Гор хотел подняться, но придавленный Лизиным затылком остался сидеть, хлопнул по протянутой ладони. Крест проглотил, кивнул понимающе.

- Слышал, ты в Боград намылился? – вместо приветствия спросил он.

- Через семь часов самолет на Москву, - Гор кивнул. – Там до ночи чалиться. А оттуда поездом, до самого конца.

Вокруг них вновь начала смыкаться толпа. Все покивали со знанием дела. От Красноярска до Бограда – подать рукой, но реально попасть туда можно только из Москвы, и это давно уже никому не казалось странным. Поговаривали еще, что китайцы наладили теневой маршрут через Монголию, но в это мало кто верил. Упрямцев, что в обход официальных квот пытались пробиться в Боград на внедорожниках, а то и просто пешком, водило по местности, покуда не кончался бензин, еда и силы. Обезвоженных, голодных, балансирующих на самой грани рассудка, их каждый год сотнями вытаскивает МЧС. Тех, кто продолжает упорствовать, находят в таком виде, что опытные патологоанатомы бросают работу, наплевав на пенсию и выслугу лет. Чаще не находят вовсе. Зато единственный экспресс, курсирующий между Москвой и Боградом, идет без остановок, покрывая огромное расстояние менее чем за сутки. Объяснить это чем-то кроме магии не представлялось возможным.

- Мамка без тебя истоскуется, да?! – гыгыкнул один из бычков, многозначительно подмигнув.

Гор помрачнел, потянулся было встать, но Крест опередил, не глядя двинул шутнику локтем под дых. Покачал головой, предостерегая – не сегодня, мол. Шутки про мать, были гарантированным способом быстро вывести Гора из себя.

Во дворе, в школе, друзья, соседи, - все знали, что до тринадцати лет Гора мучили кошмары. Шли годы, дети становились взрослее и острее на язык, а Гор все так же спал с матерью в одной постели. Это были не просто страшные сны, а удушающие, полные невыносимого ужаса реальности, после которых его колотило крупной дрожью, и не кричал он только потому, что горло стискивали невидимые темные щупальца. После тринадцатилетия кошмары никуда не делись, просто однажды устав от насмешек, Гор решил бороться с проблемой самостоятельно, выбив у шуток почву из-под ног.

Хуже всего, что он и сам чувствовал ту волнующую, совершенно не материнскую нежность, с которой мать порой гладила его волосы, целовала в висок или касалась плеч. Стыд, чудовищный стыд заставлял его раз за разом бросаться в драку, даже в заведомо проигрышную. Гор и сейчас покраснел, тихо радуясь, что в мертвяцком свете фонарей этого никто не заметит. Лиза схватила его за руку, крепко стиснула холодными пальцами.

- Будешь на Храмовой площади, в Вознесенский собор зайди, - Крест невозмутимо вещал о своем. – Ты ж русский пацан, хоть и выглядишь, как папуас, и кликуха у тебя папуасовская. Если просто так не захочешь, то зайди, когда прижмет. Вот почувствуешь, что все, край, вспомни, что русский человек всегда в храме помощь найдет. Серьезно.

- С чего ты взял, что прижмет? – спросил Гор.

- В дьявольское логово едешь, братуха. Конечно прижмет.

Крест очень серьезно покачал головой, и, не прощаясь, пошел обратно. Бычки потянулись следом. Вскоре, с другого берега человеческого моря донеслось приглушенное, «с дороги, лять!».

- А он прав, - Лиза приподнялась на локте, заглянула Гору в лицо. – Баран безмозглый, а прав. Ты реально осознаешь, что можешь не вернуться?

- Осознаю, - буркнул Гор. – Что вы все заладили, блин? Комендант, мать, даже Крест! Теперь ты еще!

- Это потому, что мы все тебе завидуем, и надеемся, что ты передумаешь, – очень честно ответила Лиза. – Но при этом мы о тебе еще и беспокоимся.

- Это Крест обо мне беспокоится? - Гор усмехнулся, тряхнул косой.

- Не цепляйся к словам. Мама твоя, я – этого разве мало? – Лиза понизила голос. - Слушай, Гор, поправь меня, но ты ведь так ни с кем и не…?

-