объединит их. Охрана Арсенала ничего подозрительного не заметила. Но больше всего поразило дознавателей состояние тел несчастных моряков: их словно рвали на куски дикие звери.

Власти безрезультатно пытались выяснить, не сбежал ли из зверинца какой-нибудь хищник; народ толковал, что тут замешаны, благодаря бог весть какой волшбе, львы Арсенала. Но не прошло и шести дней, как наутро после еще одной бурной ночи на площади был найден новый изуродованный труп. Его сразу опознали: это оказался Якопо Занки, молодой венецианец, живший неподалеку со своей женой Джованной.

Поскольку все это происходило на территории, находящейся в юрисдикции военно-морских сил Республики, к расследованию подключился молодой морской капитан, Энрико Джустиниани. Через пару дней после второго убийства, подходя к Арсеналу, он услышал громкие крики и яростные ругательства, доносящиеся из соседней калле; свернув туда, он увидел не кого иного, как Джованну, жену Занки, пользующуюся не лучшей репутацией (говорили, что ее любовь продается), которая, в окружении кучки зевак, стояла перед домом старичка, известного как Фоско или Фоскаро, – купца и, пожалуй, ростовщика, и изрыгала ругательства и угрозы в его окна. «Убивец, ублюдок! – вопила женщина. – Придет день, поплатишься ты за свои злодейства!» Хозяин дома не оставался в долгу. «Говори, женщина, говори, – отвечал он, высунувшись в окно. – Посмотрим, что с тобой станется после первой же бурной ночки!» Молодой офицер не мог не связать эту угрозу с тем, что произошло недавно, – но непонятно оставалось, как именно старик сумел расправиться с тремя сильными мужчинами.

Поскольку ростовщик носу не показывал из дому, Джустиниани решил лично проследить за перемещениями женщины. Тем более что с исчезновением мужа она еще усерднее стала «гулять» с подружкой, чтобы подцепить морячка или арсенальца. Не прошло и десяти дней, как снова наметилась ночная гроза. Выйдя из Арсенала после ужина, офицер укрылся в одной из лодок, откуда все кампо прекрасно просматривалось. Вскоре после часа ночи сквозь пелену дождя он увидел, как со стороны жилых домов приближается огненная дуга – и возле сидящего на задних лапах льва превращается в того самого старичка. Зачаровав каким-то волшебством стражей Арсенала, так что они замерли как стояли, он обошел вокруг льва и, проводя высохшим пальцем по выбитым на его боках письменам, стал читать их громким голосом. На навершии ворот возник светящийся шар, из него вырвалась молния и поразила сидящего льва. Капитан насилу верил своим глазам: огромное каменное изваяние постепенно начало превращаться в живого и к тому же разъяренного льва. И тут из-за угла донеслись веселые голоса, и на площади появились Джованна и ее подруга Иоланда.

Еще одна молния, вырвавшаяся из светящегося шара, поразила второго льва. Первый же, соскочив с пьедестала, набросился на одну из женщин. Ее товарка, парализованная страхом, не могла и пикнуть. Старик, стоя рядом, безучастно наблюдал за происходящим. Джустиниани, собрав все свое мужество и сжав шпагу, выскочил из убежища. Третья молния поразила третьего льва. Ее вспышка осветила страшную сцену: один зверь уже растерзал свою жертву, ее кровь залила все вокруг, второй изготовился сделать то же. Старик повернулся – и в то же мгновение капитан поразил его шпагой в грудь. Страшный хрип, ослепительная вспышка света, и все погрузилось в молчание, нарушаемое только стуком дождя: бездушные, неподвижные львы, растерзанное тело на мостовой, Джованна, обеспамятевшая от ужаса, и шпага капитана, вогнанная в землю. Никаких следов старика; только рядом с клинком лежало каменное сердце того, кто умел превращать камень в живую плоть. Сбросив колдовские чары, стражники поспешили на помощь офицеру, в то время как голова третьего льва, по-прежнему живая, вертелась и рычала, прикованная к каменному телу. Недолго думая Джустиниани выдернул свое оружие и отхватил статуе голову. Но вместо того, чтобы упасть на землю, она подлетела на пару метров и, испустив последний рык, взорвалась, осыпав все вокруг черной пылью. Потом все смолкло.

Дальнейшие расследования, в том числе в доме старика, ясно показали, что он был не просто ростовщиком, а еще и колдуном. Сердясь на Занки, который задолжал ему круглую сумму, он решил отомстить юноше таким жестоким и дьявольским образом. Несчастные же моряки просто подвернулись под руку и были убиты лишь для того, чтобы увести следствие с правильного пути. Хотя Джованна и спаслась, это необыкновенное происшествие не прошло для нее даром, и смерть ненавистного колдуна не принесла ей счастья. Она так и не вернулась в полный рассудок и через считаные годы скончалась в скорбном доме, куда пришлось ее поместить. Что же касается потерявшего голову льва – то его голову быстро заменили. В чем сейчас каждый может убедиться.

* * *

Теперь пересеките понте дель Арсенал (ponte de l’Arsenal), именуемый также дель Парадизо (del Paradiso, «Райский»), и ступайте направо по фондаменте дель Арсенал. Сразу за большой площадью поверните налево и идите вдоль постепенно сужающегося кампо де ла Тана (campo de la Tana). В конце концов кампо сузится настолько, что вам некуда будет деваться, кроме как свернуть направо и перейти по понте де ла Тана, за которым начинается фондамента де ла Тана. Прежде чем зашагать по ней налево, обратите внимание: почти у самого моста, в доме № 2077, мемориальная доска в память о проживавшем здесь борце за независимость Италии Доменико Моро, с которого мы начали эту главу.

Настойчивое повторение слова «Тана» в этом месте не случайно. Начиная с 1303 года здесь размещались торговый центр и исследовательская лаборатория, посвященные одному-единственному продукту: пеньке, столь необходимой для изготовления швартовых и прочего такелажа. И торговые, и военные суда Республики могли запасаться необходимыми снастями только здесь – в «Кордерие» («Канатной лавке»). Само слово tana в современном итальянском языке значит «нора, берлога», но, согласно наиболее надежным хроникам, в данном случае название происходит от имени города, расположенного в низовьях реки Танай, или Танаис (современный Дон), из которого и поступала пенька и в котором поэтому венецианцы с 1281 года держали свои торговые представительства. Продолжайте идти по фондаменте де ла Тана вдоль тянущихся слева канала и высокой стены Арсенала, пока, вскоре после плавного изгиба канала, справа не откроется вход в сотопортего Кольтрера (sotoportego Coltrera), который выведет в одноименное корте. Пересеките его по диагонали и сверните на калле Контарина (calle Contarina). Это далеко не единственное место в городе, связанное с семьей Контарини – одной из самых древних и уважаемых фамилий Венеции, давшей ни много ни мало – восемь дожей Республики.

Об одном из них – Андреа (занимал эту должность с 1368 по 1382 год) рассказывают, что в молодости, на любовном свидании с