Он шел, как обычно, первым, регулируя скорость и время от времени посматривая на светящиеся зеленым фосфором стрелки часов. Подсветку циферблата эмир не включал, считая это неуместной демаскировкой. Группа прошла два перевала. Второй отряду дался особенно трудно, подъем и спуск были довольно крутыми, а при подъеме приходилось даже хвататься за ветви кустов, подтаскивая свое тело вперед. На этом перевале отряд растянулся в одну длинную линию, и эмиру, так и не уступившему никому место ведущего, пришлось ждать, когда все соберутся. Последними поднялись гранатометчик с «РПГ-7» и его второй номер, несущий рюкзак с запасом гранат. Стандартный солдатский рюкзак второго номера гранатометного расчета вмещает только три гранаты, и их, по мнению Волка, слишком мало для той жизни, к которой он готовил свой отряд. Эмир заставил второй номер сшить себе специальный рюкзак из двух стандартных, куда помещались шесть гранат. Хотя «РПГ-7» и зовется ручным противотанковым гранатометом, гранаты у отряда были только китайские, осколочные, противопехотные. Радовало только то, что эти гранаты чуть легче бронебойных. Тем не менее второй номер расчета тащил рюкзак с трудом, хотя внешне был парнем крепким и физически подготовленным.

«Наверное, нужно было шить рюкзак на пять гранат или хотя бы на четыре», – подумал эмир, но вслух ничего не сказал, только придвинулся вплотную к первому номеру расчета и, как обычно, дал ему указание:

– Стреляешь по двигателю передовой машины, чтобы она встала и перегородила дорогу. В завершении колонны идет БМП, второй выстрел в нее. Знаю, что броню не пробьет, но осколки рикошетом полетят в солдат. Все последующие выстрелы – по живой силе. В самую гущу не стреляй, там осколкам разлететься будет сложно. Троих покрошат основательно, остальным ничего не достанется. Дай осколкам простор. Они себе цель сами найдут. Они умные. Не дурнее нас с тобой.

Эмир говорил это гранатометчику перед каждой засадой. Он считал парня глуповатым и потому каждый раз все повторял заново. А в отряд он его взял за удивительную точность при стрельбе гранатами. Решил, что это может пригодиться.

Как Бацаев и предполагал, вышли они в середине верхней части просеки. Но эмир с основными силами сразу идти на открытое место не решился, хотя только недавно в открытую разгуливал по селу. Как обычно, он послал на разведку маленького, малозаметного карлика Абубакира и гиганта Нажмутдина Омарова. Никого не обнаружив, они вернулись быстро, однако Нажмутдин не зря имел «слоновьи» уши. Он услышал приближение грузовиков. И эмир Волк, чтобы не искать потом другое место для засады и не бегать по горам, опережая автомобильную колонну, поспешил направить свой отряд на позицию. К этому моменту в лесу как раз уже почти рассвело, но качественно спрятаться все еще было реально.

Все шло как обычно. Снайперов эмир Нариман настропалил на поиск и отстрел офицеров, для чего предложил им занять позицию в нескольких метрах от себя – в случае чего он сумеет дать подсказку. А карлик с Нажмутдином устроились неподалеку, по другую сторону от эмира, рядом с Абдул-Меджидом.

Бацаеву ожидание всегда давалось труднее всего. Это еще со времен большого спорта пошло, когда каждому бою предшествовало длительное представление бойцов, судей, и бойцы – по крайней мере, с Нариманом всегда так было – теряли за это время свой боевой настрой. Порой даже мотивация пропадала, и требовалось двух-трех минут первого раунда боя, чтобы себя разозлить и начать драться в полную силу. Вот то же самое иногда бывало и в засаде.

Эмиру нравился начальный момент применения оружия. Нравилось даже издали всматриваться в лица людей, попавших в засаду. Что в действительности выражали эти перекошенные лица, испуганные взгляды, догадаться было несложно. Тем более воображением эмира Волка Аллах не обидел. А потом уже было все обыденно – простой бой, самый обычный, почти будничный, когда никто не знает, что смерть проходит рядом и на кого-то указывает пальцем, а люди ее не видят. И там же, точно так же показывая на кого-то пальцем, бродит между бойцами жизнь. Порой эмиру Волку казалось, что он видит жизнь и смерть в реальности, видит, как они ходят между теми, кто попал в засаду, и теми, кто засаду устроил, и не видят друг друга. Или же просто делают вид, что не видят. И показывают пальцами на тех и на других. Может быть, именно поэтому Волк не любил продолжительных боев, что опасался указующего перста смерти в свою сторону. Обычно после первой атаки, которая, как правило, оказывается самой продуктивной, Эмир давал команду к отходу. Это было отнюдь не бегством и даже не отступлением. Это был отлично организованный и грамотный отход на заранее подготовленную позицию.

Но в этот раз все пошло как-то не так. В последнее время засады устраивались в Сирии чаще всего против сирийской правительственной армии. Испуганные сирийцы, выпрыгнув из машины, кривили лица и бежали кто куда. Некоторые даже с заранее поднятыми руками, хотя им никто не предлагал сдаться. Примерно такая же картина была при засаде на курдов или на турок. Сложнее дело обстояло с американцами, которые любили подраться и пострелять и тянули время в надежде, что к ним подоспеет помощь, которую они вызывали сразу же. Хуже всего было устраивать засаду на русских. Во-первых, русские вообще любители подраться и без тяжелого боя никогда не сдаются. Во-вторых, в Сирии воевал в основном российский спецназ, имеющий высококлассную подготовку. Его сложно застать врасплох. Складывалось такое впечатление, что русские спецназовцы или вообще не спят, или готовы драться даже во сне.

Эмир Волк ожидал, что машины будут военными. Простую Российскую армию, с которой он до этого никогда не сталкивался, эмир ставил ненамного выше армии сирийской. Но после выстрела из «РПГ-7» по двигателю передовой машины кузов грузовика покинули явно не простые армейцы. Эмир видел, как ловко они выпрыгивают и сразу, так же ловко, занимают позицию в глубоком кювете, где сидят, как в окопе, и их трудно достать пулей. Даже машины они покидали организованно, словно были уже готовы к тому, что попадут в засаду. Над головой эмира тут же засвистели пули, срезали ветви с деревьев, и одна ветка упала на голову Волку, заставив его пригнуться сильнее, но очередей он не слышал, только лязганье затворов. Это означало, что автоматы снабжены глушителями, а снабдить ими всю армию, все ее автоматы – задача не выполнимая ни для одного государства, даже для такого богатейшего, как США. Глушители на автоматах может себе позволить только спецназ. Значит, умышленно или нечаянно, но отряд