Будешь лечить больных инди, которые ненавидят свою работу. Купишь себе белый халат, очки и стетоскоп. К тебе очередь будет стоять, если ты сможешь хоть что-то с этим сделать.

— Да это все есть. И халат, и стетоскоп, — хихикнула Олька, — кое-кто любит в доктора поиграть, Крис.

Та молча кивнула, докурила, и они попрощались. Перед уходом Кристина покопалась в сумочке и оставила тысячу на столе. Компенсация за ненависть, подаяние от больной инди, которая думала — что дальше?

— Это тебе на новых друзей, Чебурашка, — бросила она в полумрак, — а то старые оказались сволочами.

Бармен за стойкой не пошевелился.

— Созвонимся.

— Если что появится, я тебе наберу, — она смотрела ей вслед, Кристина шла прямо, чуть покачивая сумочкой. Шла учить биологию с сыном.

— Ненавижу, — проговорила Олька про себя, пробуя это слово на вкус. Ненависть горчила.

Две остановки на метро, потом три квартала по улицам в теплых пятнах фонарей. Людей на улицах было мало, они тенями пролетали мимо. Ни разговоров, ни обычных обрывков фраз. Почти полная тишина. Олька привычно вытянула голову, но рыжая башня, днем торчавшая над старыми крышами, утонула в слепых городских сумерках.

Ничего не было видно, она на мгновение замедлила шаг, а потом решительно повернула в темный проулок. Помыться и спать. В сладкий запах цветов.

— Добрый вечер, красавица, — под домом маячила худая дядь Женина тень. Этим вечером он вооружился мухобойкой и затаился на лавочке у подъезда, поджидая Кисю Писю, как индеец маниту на тропе войны. Фонарь над входом в подъезд обливал его светом, вырывая из ночных теней редкую шевелюру и впалые щеки. Сосед был настроен решительно.

— Привет, дядь Жень, — краем глаза Олька видела его коварного недруга, который не мигая наблюдал из кустов.

— Не видела пидараса этого мелкого? — чтобы скрасить томительные засадные минуты он запасся двумя сиськами духоукрепляющего крепкого пива и сейчас стремительно приближался к стадии разумного мха. Как ракета на керосиновой тяге к границе обитаемого космоса, за которой были только космическая темень и безмолвие. Половина расстояния уже была пройдена, в полторашке плескался мизерный остаток, а язык еле ворочался. Мутные глаза, казалось, смотрели в разные стороны.

— Какого? — на всякий случай уточнила Олька, в окне Димочкиной квартиры шевельнулась занавеска. Хотя, возможно, ей просто показалось. Время было совсем позднее.

— Кота, бль! — громко обозначил дядь Жень и покрутил мухобойкой. Коварный Кися Пися за его спиной развернулся и уплыл в темень.

— Не, не видела.

— Плохо, — вздохнул собеседник, а потом безошибочно определил, — Выпивала, чтоль?

— Немного, с друзьями. Вы тоже, смотрю, пьете?

Ответить он не успел. Скрипнула оконная рама и в отворенном окне образовалась недовольная хозяйка.

— Женька! Давай заканчивай, полудурок лохматый. Надоели уже с этим котом! Хули ты тут маячишь полночь? Ты на часы смотрел?

— А пусть не гадит! — огрызнулся Олькин собеседник. — Весь коврик мне засрал.

— Гадит не гадит, спать иди, — твердо произнесла Алла Матвеевна, — вот надерешься, кто тебя домой нести будет?

Нести его домой действительно было некому, не дохлой же Ольке? С этим дядь Жень спорить не стал, лишь буркнул что-то примирительное и засобирался домой. Задетая ногой открытая полторашка укатилась под лавку разбрызгивая остатки пива.

— Пидарасы, бль! — сокрушенно пожаловался дядь Жень неизвестно на кого.

Олька пожелала ему спокойной ночи и поднялась к себе.

Из окна плыли тени, дальние фары машин отражались решетками оконных рам на стенах и потолке. Свет в квартире включать было лениво, она сидела за кухонным столом, покрытым липкой клеенкой в порезах над рюмкой коньяка.

Ты думала, что дальше? Конечно, она ничего не думала. Дальше, потом, затем, через время — все эти категории казались глупыми. Зачем думать, если все что дальше неизвестно? Завтра случится ее шанс, все поменяется, она будет счастлива. Хотя она и так счастлива. Наверное. За стеной тихо бормотало дядь Женино «Кино».

— И если есть в кармане пачка

Сигарет, значит все не так уж плохо на…

Дядь Жень принимал свое лекарство от тоски. Одна сигарета у Ольки была, но курить не хотелось. Она сидела голая и задумчивая, прислушиваясь как внизу живота пульсировало тягучее сладкое тепло.

— Ты кончила?

Господи, как он был глуп, этот случайный друг. Выпив, она пошлепала в душ. Обнаженная, почти в полной темноте, из-за которой тело отсвечивало голубым. Немного задержавшись в прихожей, где на коврике валялись розовые вязаные кроссовки с красными шнурками. Валялись рядом с ее старыми, белыми, сквозь потертый верхний слой кожи которых пробивалась темная основа. Откровенно говоря, их уже давно пора было выкинуть, но она все никак не решалась. Так и не найдя ни времени, ни денег чтобы заехать за новыми. Но теперь все изменилось, утром они отправятся в помойку. Хотя. С этим можно было повременить, мало ли что будет завтра? Вот туфли на шпильке теперь были нужны. Без них никак нельзя было работать. Олька тронула подарок босой ногой. В темноте они казались серыми. Даже последние мерзавцы совершают добрые дела. Интересно кто он такой, этот Глеб? Тоже последний мерзавец, наверное.

Расслабившись под теплой водой, она попыталась мастурбировать, догнать то время, которое подарила, но ничего не получилось — возбуждение уже безнадежно прошло. Испарилось где-то по дороге между кухней и ванной комнатой. Прямо перед ковриком в прихожей.

В зеркале в ванной было виден краешек ее тела — правая грудь с аккуратным розовым соском. Красивая, чуть тяжеловатая для ее худобы. Выйдем в тираж и дальше не будет ничего. Пустота. Друзья куда-то денутся, исчезнут. И Олькино время перестанет быть нужным. Резко подешевеет и перестанет кормить. Она отрицательно помотала головой. Не, не, не. До этого дальше случится много чего. И ее шанс вот-вот будет. Надо только дождаться. Потерпеть немного. Может зря она выкинула визитку того парня? Инди нравились постоянные друзья, так было безопаснее, да и постоянство приносило больше денег, чем непрерывный поиск. С другой стороны, удержать их было трудно. Три-четыре встречи, и все обрывала скука. Привычка, обязанность, ревность в оплаченное время не входили, а придумать что-то еще не получалось.

Нужно дождаться шанса. Для каждой инди он был свой. У кого-то случался,