посадку, когда под нами появилось светлое пятнышко – маленький провинциальный аэропорт, в это время выгружавший из самолета пассажиров. Наш пилот оказался асом и машину приземлил точнехонько – я бы так не смогла, хотя летать нас учили, и свидетельство пилота у меня есть. Парень же прошел впритирку с большим лайнером, и наше летательное средство замерло в десятке метров от тележек, куда грузчики скидывали багаж пассажиров.

Нинэль эффектно спрыгнула с высокого борта, сделала несколько шагов с гордо поднятой головой, наслаждаясь вниманием пассажиров, когда со стороны здания аэропорта раздались крики:

– Стой, стрелять буду! Всем назад, лечь на землю! Вы находитесь на территории Российской Федерации, приказываю остановиться! Это полиция! – К нам бежал наряд полиции, тяжело топая по асфальту форменными ботинками.

От их криков Нинэль рванула вперед, пассажиры лайнера бросились ей навстречу, спасать свои чемоданы, потом в панике побежали в разные стороны. Трясущийся от ужаса Щавельский не удержал равновесия, когда попытался вылезти из самолета, и грохнулся ровно в толпу пассажиров возле борта нашего судна. Поднялся визг, у полицейского сдали нервы, и он начал палить в воздух, люди попадали на землю, а таролог содрал с какой-то пассажирки белую куртку и замахал ею в воздухе:

– Сдаюсь! Я русский! Я сдаюсь, это все она! – Щавельский ткнул пальцем в меня, сидящую в кабине пилота. – Она виновата, она нас привезла сюда! Простите, товарищи полицейские, я жертва, я невинная жертва!

Но полицейские уже метались по толпе пассажиров лайнера, выискивая Нинэль. Двое сотрудников охраны скрутили Щавельского и запихнули в подоспевшую полицейскую машину, я дружелюбно помахала этой парочке из кабины:

– Не стреляйте, я спущусь. Лучше подайте руку, не собираюсь бежать. Сдаюсь, сдаюсь, помогите слезть.

Из ржавого кривого агрегата я вылезала медленно и спокойно. Пилот наш последовал за мной.

Через полчаса в кабинет начальника смены посмотреть на нас сбежался весь аэропорт, но зрителей разогнал одним приказом крепкий невысокий мужчина с большими залысинами и цепким взглядом. После того как мы остались в кабинете наедине, он представился:

– Евгения, меня зовут Михаил Красин, подполковник ФСБ, занимаюсь особыми поручениями. Такими, как, например, ваш случай. Ваш отец уже связался со мной, мы вас отпустим. Но перед этим ответьте на несколько вопросов.

Я покорно кивнула. После того как в наручниках нас усадили в кабинете и обвинили в международном терроризме, стало понятно, что без помощи отца выбраться из этой истории не получится. С родным папенькой мы общаемся в основном по праздникам, без особых эмоций или тепла. С детства он готовил меня для карьеры в армии, забывая иногда уточнять, а хочет ли его дочь того же самого. Я благодарна отцу за свой опыт и иногда обращаюсь к нему для решения совсем уж безвыходных ситуаций. Так что в кабинете я с помощью улыбки выпросила у молоденького полицейского телефон и сделала один звонок по знакомому номеру, избавив себя от многочасовых допросов и протоколов. Но просто встать и выйти, после того как мы пересекли границу страны без разрешения, не получится. Так что сейчас лучше быть покладистой, отвечать на вопросы и помогать следователю.

Подполковник любезно предложил крепкий кофе из своей термокружки и начал беседу. Я подробно отвечала на вопросы, не скрывая информации о том, как и почему мы оказались в небе над аэропортом в дышащем на ладан агрегате. Во время общения я узнала удивительную информацию: каким-то чудом мы преодолели тысячи километров в нужном направлении, приземлились в аэропорту Иркутска, не в центральном, а запасном, который используется для внештатных ситуаций; Щавельский вовсю вещает в соседнем кабинете о международном терроризме в лице пилота, с которым, оказывается, я в сговоре, и о своей роли похищенного с целью выкупа специалиста; Нинэль Быкова бесследно пропала сразу после приземления, растворилась в воздухе, вернее, в толпе пассажиров. Наряд полицейских досмотрел каждого, кто летел этим рейсом, вытряхнул весь багаж, прочесал каждый сантиметр летного поля, но от госпожи Быковой не осталось и следа. Даже приехавшая собака сначала металась по летному полю, потом убежала в ангар, где хранились метлы, ведра и прочий инвентарь с летного поля, там расчихалась и завыла.

Что-то «везет» мне с этим делом. Уже несколько дней работаю – а узнать ничего не смогла. Только вот Щавельского чем дальше, тем больше не люблю. Не верю я ему, ох не верю.

Уговорить подполковника показать мне запись с камер нашего торжественного приземления оказалось нетрудно, он готов был на любые послабления, лишь бы я помогла найти Быкову. Мало кому нужны проблемы, а пропажа признанной Колбасной королевы из самой столицы – дело резонансное. Но на записи с видеокамеры была видна лишь общая суматоха, когда десятки пассажиров начали метаться по летному полю, сталкиваясь с полицейскими и грузчиками, которые мирно везли багаж в тележках. Я просмотрела несколько раз запись и лишь пожала плечами, так как Нинэль растворялась в толпе за несколько шагов, а потом ее не было видно ни на одной записи. Прямо с компа подполковника отослала запись своему специалисту, приложив фото Быковой и попросив как можно скорее отыскать мою клиентку. Разумеется, не бесплатно. Теперь оставалось только ждать. Ну разве что я могла предложить подполковнику помощь – побеседовать с сотрудниками аэропорта, которые были в тот момент на летном поле, может быть, таким образом можно понять, куда же исчезла моя клиентка.

У меня был свой интерес в том, чтобы послушать рассказы работников аэропорта: на записи, которую я посмотрела несколько раз, я отчетливо увидела, как между чемоданов и сумок на тележке грузчика торчит краешек знакомого красного домашнего платья. Для того чтобы разобраться, кто и зачем похитил Нинэль, необходимо получить информацию и взглянуть на преступника в нейтральной обстановке. Вместе с любезным подполковником мы набрали в местном буфете бутербродов на обед и начали допрос. После стайки взволнованных стюардесс наконец в кабинет вошли четверо крепких мужчин: два молодых парня лет 20, невысокий кудрявый мужчина плотного телосложения, судя по седине, ему было около 50 лет, и высокий, с огромными руками тип среднего возраста с неприятным колючим взглядом.

Подполковник Красин нахмурил брови:

– Граждане, в вашем аэропорту произошел инцидент международного масштаба. Прошу не разглашать тайны следствия. А сейчас рассказывайте, кто что видел.

Первыми начали говорить парни, перебивая друг друга:

– Ничего не видели, мы с Лехой сумки кидали, накидали