На громкий окрик Дмитрия вышла из комнаты Даша. Увидев слезы на глазах Али, она выкрикнула:

— Не смейте обижать маму! — и ринулась в сторону Дмитрия, словно собираясь его ударить.

— Маму? Да она тебе и не мама вовсе…

Все трое замерли от сорвавшихся жестоких слов. Аля бессильно опустилась на стоявший рядом стул. Даша переводила округлившиеся глаза с одного на другого.

— Мама, о чем это он?!

Аля резко поднялась, распахнула настежь дверь и прошептала:

— Ты мерзавец… Уходи… — и упала без чувств.

* * *

Простая житейская мудрость гласит: если хочешь, чтобы все было хорошо, никому ничего не рассказывай. Как часто мы в порыве откровения доверяем самые сокровенные мысли близким людям, забывая о том, что именно они могут в минуты гнева предать нас…

Пришла в себя уже в больничной палате. Почувствовала, что кто-то гладит ее по руке. Осторожно открыла глаза — Даша! Аля расплакалась.

— Мамочка, не надо. Все хорошо. Я с тобой. Ты у меня самая дорогая и…самая родная. Я очень тебя люблю. — Даша целовала ее руки, утирала слезы с ее щек и украдкой смахивала накатившую слезу у себя самой.

— Даша… прости меня.

— За что, мамочка? Успокойся, тебе вредно волноваться. Доктор сказал, что у тебя гипертонический криз. Надо полежать несколько дней в больнице. Но я рядом с тобой. Все будет хорошо.

— Я… должна была… тебе… все рассказать…

— Ничего не надо рассказывать. Я и знать ничего не хочу. Главное, что мы вместе. Главное — скорее выздоравливай. — Слезы мешали говорить. — Ты меня так напугала. — Она обняла Алю за плечи, прижалась к ней, и обе долго молчали. Словами невозможно было выразить их состояние. Молчание красноречивее любых слов говорило об искренности чувств. Это было единение двух близких людей, переживших весь ужас возможного расставания навсегда…

* * *

Лежа одна в больничной палате, Аэлита мысленно рассказывала Даше историю ее удочерения. Снова и снова возвращалась она к событиям того времени. И со страхом думала о том, как Даша отнесется ко всему, что послужило поводом для их расставания с Аркадием. Как объяснить взрослой уже дочери, почему отец у нее и Насти общий, а матери — разные? И при этом родились эти девочки в один день.

Пазлы не складывались. Аля терзалась, представляя всю сложность предстоящего разговора. Ей не хотелось выставлять Аркадия подонком в глазах дочери. Главное, что она не учитывала — Даша уже не маленькая девочка, которой достаточно сказать избитую фразу: «Так бывает в жизни»…

Проблема разрешилась неожиданно. В день выписки из больницы ее навестил Аркадий. Как оказалось, его об этом попросила Даша.

Аркадий вошел с виноватой улыбкой, и видно было, что он чувствует себя неловко.

— Аля, ты только не волнуйся. Я пришел предупредить тебя…

— Что с Дашей? Она уехала… не простившись? И не простив?

— Не перебивай меня. Дарья — взрослый и умный человек. Я рассказал ей все, как было. И, надо отдать ей должное, она отнеслась спокойно к тому, что мы натворили… Я натворил.

— Но она не хочет меня видеть?!

— Успокойся. Она ждет тебя дома, просто попросила подготовить тебя. Поэтому собирайся, я отвезу тебя домой.

— Это правда? Аркадий, она точно не бросила меня?! Не обиделась, что мы не рассказали обо всем раньше?

— Ну что ты как маленькая! Даша любит тебя и … меня, как оказалось, тоже.

В ожидании возвращения Али Даша тоже пыталась навести порядок в мыслях после откровенного рассказа отца. Тайна рождения Насти наконец-то обрела четкие очертания. Было обидно, что отец предпочел другую дочь, другую семью. Было больно за маму.

Мысли теснили одна другую. И в этом неописуемом хаосе мелькали жгучие вопросы:

— Кто же мои биологические родители? Где та мать, которая родила меня, какая она? Почему бросила меня, почему отказалась?! Как же она могла?!

Она гнала от себя эти вопросы, стараясь сосредоточиться на предстоящей встрече с женщиной, взрастившей ее как родную, отдавшую ей весь запас тепла и материнской любви. Но они возвращались снова и снова. Сверлили мозг, рвали на части сердце.

* * *

А что же Дмитрий? Он сделал свое дело. Выплеснув наружу все темное, что притаилось в тайниках его души, он раскрыл свою сущность. Однако не будем судить его строго.

Его жизнь — сплошной поиск любви и понимания. Его мечта — семья, где есть любящие отец, мать и родные дети. «Незавершенный гештальт» — его постоянное состояние. Когда-то давно оборвалась жизнь любимой жены, и эти незавершенные отношения наложили отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Оставшись вдовцом, он пытался сохранить видимость семейного счастья, оставаясь верным матери своих детей.

Долгие годы жизни без женской ласки, тепла и любви превратили балагура и весельчака в черствого человека. Сердце его истосковалось по любви, но оно разучилось любить. Встреча с Алей взбудоражила в нем осколки чувственности. Но их отношения изначально были обречены.

Мужчина и женщина, оба страдающие от одиночества, были больны не только этим недугом. Основа их болезни крылась в неосознанном желании вновь и вновь оживлять минуты счастья, пережитые в далеком прошлом. Завершить же внезапно оборвавшиеся отношения с любимыми людьми не было возможности ни у одного, ни у другого.

Поэтому и не сложилось у них. Отсюда и измена Дмитрия. Отсюда его раздражение и несдержанность. Отсюда отсутствие чуткости и, наконец, мерзкий выпад по отношению к Але и Даше, так и не ставшими для него родными.

Осознает ли Дмитрий всю чудовищность своего поведения? Найдет ли он в себе силы, чтобы повиниться? Оставим его один на один с этими проблемами. Наверняка, он не может простить себе содеянное. Только это не дает ему право пустить все на самотек. Получается, он просто струсил, не желая признавать свою вину и не покаявшись. Не по-мужски как-то…

Невозможно передать волнение, охватившее мать, дочь и отца. Объятия. Поцелуи. Признания в любви. Слезы. И желание высказать все, что так долго теснило грудь.

— Дашенька, дочка, прости нас.

— Мама, папа… кроме благодарности и любви к Вам я ничего не испытываю. Поверьте, ничего не изменилось. Я не представляю себе жизни без вас. Вы — моя семья.

— Но ты, наверное, хочешь узнать, кто твои настоящие родители? — в голосе Аэлиты тревога, страх и готовность принять любое решение Даши.

— Пока нет. Я еще не привыкла к мысли, что они где-то могут существовать. Но я подумаю об этом позже. Только в любом случае вы останетесь для меня самыми родными. Кем бы они ни были, я, наверное, поняла и простила бы их. Но принять? Нет. Это вряд ли.