— Правильно сделают, — бросил Андрей через плечо.

На улице он столкнулся с подбегающим к дому встревоженным Зыковым-старшим. За ним поспешал работник.

— Здорово, Маркел Ипатьич, — мрачно сказал Кунгуров.

Старик остановился, тяжело дыша, спросил:

— Ты че с сыном исделал?

Андрей усмехнулся:

— Живой твой выкормыш.

Зыков облегченно вздохнул. На подгибающихся ногах он тихонько подошел к врытой у калитки скамейке, опустился на нее и дрожащими пальцами начал сворачивать самокрутку.

Глава четвертая

ПЛАМЯ НАД ТОМСКОМ

1

Уже несколько дней Петр находился в Томске, но встретить Высича ему никак не удавалось. У кого он ни спрашивал, ответ всегда оказывался примерно тем же: вот только что видели, вот только что был, вот только что появлялся…

За ужином Вера, хозяйка конспиративной квартиры, где останавливался Петр, усмехнулась:

— Ладно, не расстраивайся, завтра увидишь своего товарища Никанора. Он с утра будет на митинге в Технологическом. Лишь бы солдаты не вмешались. Сегодня вот, — пожаловалась она, — окружили железнодорожный клуб, пришлось расходиться. Правда, вопрос с забастовкой успели решить. Товарищ Никанор сказал, движение на дороге уже приостановлено.

— Да, поезда стоят, — подтвердил Петр.

Сразу с утра он отправился к Технологическому институту, но попасть вовнутрь ему не удалось: здание плотным кольцом оцепили солдаты.

Студенты, курсистки, рабочие в растерянности переминались на проезжей части улицы, солдаты хмуро поглядывали на все прибывающую, на глазах растущую толпу. Перед строем солдат, нервно пошлепывая перчаткой по ладони, прохаживался молодой подтянутый поручик.

Петр услышал знакомый голос:

— Товарищи! Митинг состоится! Следуйте все к Народному дому!

Кричал, взобравшись на невысокую тумбу, студент-медик, с которым Петр уже встречался в прошлый свой приезд в Томск.

Студенческая тужурка, усики, волнистые, зачесанные назад волосы… Ментор нисколько не изменился. Услышав от Петра, что он разыскивает товарища Никанора, Ментор долго и подозрительно щурился. Все же ответил:

— Ищи в Народном доме.

Туда и поспешил Петр.

Толпа, обрастающая на каждом углу бежавшими из своих учреждений гимназистами, остановилась у большого кирпичного здания, украшенного по всему фасаду цветными узорами. Над окнами второго этажа виднелась вывеска: «Народная бесплатная библиотека».

Петр с трудом, но пробрался в переполненный зал. Впрочем, послушать выступающих, а среди них он сразу увидел Высича, ему не удалось. Кто-то тревожно крикнул у входа:

— Казаки!

Петр тотчас бросился к дверям. Какой-то рабочий ухватил его за рукав:

— Ты куда, паря? Забьют!

— Двери закрыть надо!

Сквозь раскрытые створки дверей Петр сразу увидел подходящих к Народному дому солдат. Здесь же кружили на лошадях казаки, доставая нагайками разбегающихся студентов.

Один из казаков, дурачась, припирал лошадью к стене растерявшегося худенького студента в простых круглых очках. Все происходило рядом с Петром, он видел усы казака, его смеющиеся черные глаза, слышал беспомощное тяжелое дыхание студента, пытающегося прикрыть рукой очки. Это ему, конечно, не удалось. Брызнули стекла, студент вскрикнул, и Петр, выхватив револьвер, направил его на казака, мгновенно поднявшего лошадь на дыбы.

— Давай сюда! — Петр втащил студента за двери.

— Ты, паря, зря револьвертом махаешься, — укорил Петра все тот же рабочий. — Вот ты бы пальнул, так и они сразу бы пулять стали. Солдатики не любят, кады перед ними леворьвертами играют. У них винтовки, не то что твоя фуколка.

Петр улыбнулся:

— Да ладно… Я и курок-то не взводил.

Рабочий не выдержал, ухмыльнулся:

— Спужал казачка-то…

За окнами начало темнеть, у выступающих охрипли голоса, все устали, однако выйти из Народного дома было уже невозможно. На другой стороне улицы, за оцеплением, появлялись испуганные родители, пытались передать гимназистам, попавшим в Народный дом, продукты. Солдаты отмалчивались. Молодая, хорошо одетая дама в шляпке с вуалью прорвалась к поручику:

— Господин офицер, неужели нельзя выпустить детей?

Поручик любезно улыбнулся:

— Приказ, мадам. Не могу.

— Но там же дети!

— Приказ, мадам. Не могу.

— Неужели у вас нет сердца? — настаивала дама. Но на все ее слова поручик отвечал одно: «Приказ, мадам. Не могу».

А когда на него набросилось сразу несколько женщин, он укоризненно покачал перед собой перчаткой:

— Если вы так заботитесь о детях, почему же вы отпускаете их на антиправительственные сходки?

И приказал солдатам:

— Оттесните толпу!

2

…На улице стемнело. Зажглись фонари.

Усталость и нервное ожидание сделали свое дело: люди в Народном доме притихли, кое-кто даже пытался устраиваться на ночлег.

Высич долго всматривался в неясные фигуры солдат, держащих оцепление, потом обернулся к Петру:

— Попробую проскочить.

— Может, и мне с тобой?

— Оставайся здесь. Мало ли что… Все-таки у тебя оружие.

Осторожно, стараясь не скрипнуть, не стукнуть шпингалетом, Высич открыл окно и бесшумно скользнул вниз. Почти сразу Петр потерял его из виду.

…В Городской управе томичи, возмущенные осадой Народного дома, окружили городского голову Алексея Ивановича Макушина.

Высич появился в самый нужный момент.

— Алексей Иванович! — раздавалось со всех сторон. — В Народном доме наши дети! Там гимназисты и ученики, надо же что-то предпринимать! Вы городской голова, мы выбирали вас, так сделайте что-нибудь!

Макушин растерянно развел руками:

— Господа, я разговаривал с губернатором… Что я еще могу сделать?

— Да хоть что-нибудь! — взвинченно воскликнула дама в сбившейся набок шляпке. — Надо же что-то делать!

— А если обратиться к преосвященному Макарию? — посоветовал кто-то.

— Нашли к кому обращаться…

Высич понял, что споры могут продолжаться до утра.

— Господа! Я только что из Народного дома! — громко произнес он.

Множество глаз устремилось на него.

— Положение складывается критическое! — продолжил Высич. — Губернатор через офицера передал, что согласен снять осаду и освободить женщин и детей лишь в том случае, если все мужчины будут препровождены в тюрьму. Но подростки категорически отказываются воспользоваться этим предложением. Требуют, чтобы освободили всех.

— Продукты хоть удалось передать?

— Нет. Офицеры раздражены. Солдаты устали и начинают звереть. Казаки перепились и еле держатся в седлах, — ответил Высич. — В любую минуту они могут сорваться, вломиться в помещение и начать бойню.

— Надо создать милицию, вооружить ее!

Макушин испуганным жестом остановил нервные выкрики:

— Господа! Призываю вас к спокойствию! Я немедленно направляюсь к губернатору. Еще раз попробую уговорить его.

— Мы должны не просить, а требовать! — возразил стоящий рядом с городским головой адвокат Вольфсон.

Тот укоризненно посмотрел на него:

— Но господин Вольфсон, нельзя быть столь прямолинейным.

— Требовать! — упрямо повторил Вольфсон. —