Кирилл нажал кнопку «фон» на телефоне, и теперь наш разговорбыл хорошо слышен всем присутствующим. Алексей Петрович смертельно побледнел исидел не дыша, а Кирилл торопливо писал что-то на листе бумаги.

— Рад тебя слышать, — сказал мужчина.

— В самом деле? — Я усмехнулась.

— Само собой. Почему нет? Как дела?

— Нормально. А у тебя?

— Более или менее. — Он засмеялся. — Черезпару дней появлюсь в городе.

Надеюсь, ты будешь счастлива меня увидеть. — Он опятьхохотнул, а я торопливо считывала с листа написанное Кириллом.

— И не надейся. Могу послать тебя к черту прямо сейчас.

— Да брось ты. — Опять смешок. — Мы жедрузья. И тебе совершенно не за что на меня злиться.

— Это ты так думаешь. А у меня свое мнение, но всеравно я рада, что ты вернулся.

— Еще бы… А я-то как рад. — Теперь в голосеоткровенная издевка. — Ладно, беби, готовь торжественную встречу. — Ине простившись, он бросил трубку.

В комнате стояла тишина наподобие могильной, тут я обратилавнимание еще на две вещи: Алексей Петрович явно был близок к обмороку, а полицу всегда сдержанного Кирилла ручьями стекал пот.

— Кто это был? — спросила я тоном, не допускающимответа «неважно» и прочего в том же духе.

— Ваш любовник, — хрипло ответил Алексей Петрович— Надеюсь, он понял, что между вами все кончено…

Потрясающе, мало мне «мужа», оказывается, у меня еще естьлюбовник, к тому же такой, которого эти двое смертельно боятся.

Вернувшись к себе, я попыталась привести мысли в порядок. Встройную версию, которая появилась после посещения старика, не вписывалсятелефонный звонок и еще… Полина. Пройдясь по комнате и заставив свою памятьнапрячься, я вспомнила имя художника, написавшего ее портрет: А. Морозов. Еслимне повезет и он из этого города, я смогу кое-что узнать о женщине на портрете.Вот этим и попытаемся заняться завтра.

Однако утренний визит Кирилла, ставший уже привычным,нарушил мои планы.

Полночи я гадала, можно ли фразу Алексея Петровича «Это вашлюбовник» расценить как признание, что он прекрасно осведомлен о том, какреально обстоят дела с его семейной жизнью, то есть что я никакая не Полина ивесь этот спектакль перед ним разыгрываю напрасно? Зачем он продолжаетпритворяться? Допустим, Алексей Петрович решил, что у жены амнезия, и простонапомнил супруге о некоторых аспектах ее личной жизни, но Кирилл об амнезии мнеповедать забыл, я ее не симулировала, следовательно, эту версию можно засунуть кудаподальше, как впрочем, и все остальные. Судя по их реакции на телефонныйзвонок, дело тут не столько в любовном треугольнике, сколько… Ну вот,пожалуйста, еще один знак вопроса. Хотя, может, все очень просто: они принудилименя играть роль Полины, рассчитывая получить деньги, дорогой родственник всеникак не соберется с силами скончаться, а тут нелегкая приносит любовника,которому ничего не стоит разрушить все их планы. Есть с чего потеть иготовиться упасть в обморок. С другой стороны, если старик не заметил подмены,отчего не обмануть и любовника?

Вряд ли он способен запросто явиться в дом, судя потелефонному разговору, отношения его с Полиной желают лучшего, она, то есть я,будет избегать встречи, а он, если и сможет увидеть любимую, так только на приличномрасстоянии, ничего не заподозрит и гениальную комбинацию не нарушит.

В общем, в голове у меня была самая настоящая каша, оттого яи встретила Кирилла в высшей степени неприветливо, то есть забылапоздороваться, а на его немного нервное: «Побыстрее собирайтесь, у нас естьдело» — устроилась в кресле, посмотрела зверем и осведомилась:

— А вы ничего не хотите мне объяснить?

— А я обязан? — искренне удивился он.

— Разумеется, — в свою очередь удивилась я, и тожевполне искренне, — если желаете, чтобы я поднялась из этого кресла.

Я ожидала иезуитской улыбки и длинных бессодержательныхфраз, произнесенных тихим голосом, но вместо этого Кирилл вдруг заорал:

— Послушай, ты!.. — Рот его дернулся, он глубоковздохнул и спросил тише, причем с исключительной язвительностью:

— Может, есть желание оказаться в тюрьме?

— Может быть, — ухмыльнулась я. — Все-такимоя скорая отправка в тюрьму весьма проблематична, для начала, как минимум,должен состояться суд, а до суда следственно-розыскные мероприятия, а главное —труп.

— Вам еще раз показать фотографии?

— Нет, мне объяснить: дело об убийстве этого человекаведется?

— Не перебарщивайте, речь идет о дорожно-транспортномпроисшествии…

— Отлично. Следствие ведется?

— Разумеется. Но пока у милиции никаких зацепок.

— А когда я здесь закончу с карьерой характернойактрисы, может, вместо пятидесяти тысяч у меня появятся зацепки у милиции?

— Вы с ума сошли. Подумайте сами: я вовсе незаинтересован в том, чтобы о нашей маленькой тайне узнали в милиции.

— В таком случае в ваших интересах отвечать на моивопросы. Человек, который вчера звонил…

— Забудьте о нем. Он не скоро появится в городе, к томуже ничем реально помешать не сможет.

— Тогда почему звонок произвел на вас такоевпечатление?

— Потому что звонивший очень неприятный и к тому жеопасный тип. У Полины была удивительная способность окружать себя разнымитемными личностями.

— А сейчас она живет в окружении порядочных людей?

Кирилл все-таки растерялся.

— Почему?

— Вы сказали «была»?

— О господи, — он усмехнулся и покачалголовой. — Умерьте свой пыл. Полина не вернется в Россию, для нас она впрошлом…

— То есть Алексею Петровичу прекрасно известно, что явовсе не его жена?

На этот раз мой собеседник разозлился по-настоящему, .этобыло видно по тому, какими до жути холодными стали его глаза. Не глаза, аайсберг… Но кричать Кирилл Сергеевич не стал, как видно, справившись сразгулявшимися поутру нервами.

— Я этого не говорил, — почти прошептал он ипленительно улыбнулся, потом посмотрел на часы и перешел на деловой тон:

— Как ваша рука?

— Болит, — пожала я плечами.