— Его?

— Да, дневник моего Мишеньки! Скажи, он у тебя? — протягивая руки к девушке, с безумными глазами шептала старушка.

Несмотря на свой маленький рост, выглядела она довольно величественно и вместе с тем угрожающе.

— Проходите, проходите, — прошипела она, буквально втаскивая Лену с Володей в тесную прихожую.

Скинув балетки и надев вполне еще приличные ярко-розовые гламурные тапочки с мордочками котов, Лена Синицкая прошла в гостиную.

Там уже, как и на прошлой неделе, стоял накрытый стол — с пирогами, блинами и незабвенными вазочками с вареньем.

Протянув нетерпеливой Элеоноре дневник, Лена присела на диван.

Бабулька судорожно принялась его перелистывать, бросая на Лену и Володю подозрительные взгляды.

— Где ты, говоришь, его нашла? — наконец оторвавшись от дневника, спросила бабулька.

— В шкафу книжном у Ивана Васильевича. Я вчера вечером заходила к Антонине Сергеевна, предложила помочь с уборкой, этот дневник обнаружился на последней полке. Он завалился за другое издание и оказался за полкой, — принялась самозабвенно врать Лена. Она даже не ожидала от себя такой искрометной фантазии.

Яшин пил чай с вареньем, внимательно посматривая на присутствующих дам.

— Извините за излишний напор. Но этот дневник — память о моем любимом покойном муже. Мишенька так дорожил этими бумагами, что я не хотела бы их потерять. Сейчас, — снова перелистывая дневник, сообщила хозяйка квартиры.

— А зачем же вы тогда такой дорогой дневник отдали профессору Плотникову? — задал вопрос следователь.

Старушка подняла на него умело накрашенные глаза и, взмахнув руками, ответила:

— Так Иван Васильевич сам очень просил, обещал вернуть через неделю, а продержал около месяца, а потом и умер.

При этих словах было непонятно, кого старушке жальче — профессора или потерянный дневник.

— Ну, я думаю, смерть профессора Плотникова — это не его вина, — ухмыльнулся Яшин. — А зачем ему нужен был этот дневник? Мы его просмотрели, там ничего нет такого, что могло бы заинтересовать знаменитого ученого Плотникова. Все эти данные в открытом доступе, их можно найти в библиотеке или в интернете. А вы говорили, что Иван Васильевич хотел использовать данные из дневника в своей монографии.

Элеонора Яковлевна недовольно поджала губы.

— Вы его просматривали? — обратилась она к Лене, всячески игнорируя Владимира. — И что можете сказать, Леночка?

Синицкую немного покоробило, она терпеть не могла, когда малознакомые называли ее Леночкой, но, проглотив обиду, девушка все-таки смогла выдавить из себя улыбку и ответила:

— Я могу сказать то же самое, что и Владимир, мой друг, кстати, — покраснев, зачем-то добавила девушка. — Дневник как дневник, старые записи касаемо храма Василия Блаженного, архитектурная информация о расположении церквей и ниш, расчеты высоты, ширины. Все это есть в интернете.

— А вы ничего из дневника не забирали? Там больше ничего не было? — с подозрением Элеонора уже обратилась к Володе.

Тот улыбнулся и развел руками.

Лена немного покраснела и, чтобы спрятать свое смущение, уткнулась в чашку с чаем.

— Понимаете, мой Мишенька был очень увлеченным человеком, особенно в последние годы. Он собирал все, так или иначе связанное с храмом Василия Блаженного, — положив сморщенные ручки на колени, сообщила Элеонора Каретникова.

— А зачем ему нужен был храм, он же не историк? — спросила Лена.

— Да, он не историк, он был выдающимся архитектором, но больше теоретиком. Строить обычные панельные хрущевки он не мог и не хотел, его тянуло к чему-то большему, возвышенному. Рутина и бытовуха — не для таких людей. А храм он вообще считал олицетворением божественного порядка и идеальных пропорций. Вы знаете, Леночка, что храм Василия Блаженного в какой-то степени напоминает знаменитую мечеть Кул-Шариф в Казани. Именно после покорения Казанского царства и после кровопролитных боев под стенами города, когда русские войска все-таки вошли в Казань, и было принято решение о постройке собора Пресвятой Богородицы, что на Рву. Второго октября тысяча пятьсот пятьдесят второго года после двухмесячной изнурительной осады и жестокого штурма, сбив Арские ворота, русское войско ворвалось в горящую Казань. На всех городских улицах, переулках, площадях, в каждом доме почти шли кровопролитные бои. Одно из самых сильных сопротивлений защитников города русские встретили у стен мечети Кул-Шариф. Но все-таки, несмотря на яростные бои, Казань была захвачена русскими. По легенде, царь Иван Васильевич Грозный был очарован красотой древней мечети, и при строительстве собора Пресвятой Богородицы, что на Рву просил зодчих внести элементы мусульманской архитектуры в новый храм, — теребя в руках платочек, менторским учительским тоном вещала старушка.

— Так храм-то православный! Как могут элементы исламской культуры быть в русской православной церкви? — изумленно спросил Яшин.

Каретникова загадочно улыбнулась:

— Могут, еще как могут. В нашей российской культуре сплелись элементы не только ислама, католицизма, православия, языческих верований, но даже зороастрийские и буддийские веяния. Но это уже другая история. А в веке шестнадцатом храм Василия Блаженного стал олицетворением победы русского оружия над татарами, над всем Казанским царством. Эта победа была очень важна и в политическом, и в экономическом плане для всего Русского государства, она открыла путь к Каспийскому морю и стала первым шагом к превращению Московского княжества в Русскую империю.

Старушка замолчала и откусила кусок пирога.

— А что случилось с мечетью Кул-Шариф потом? Ее русские после взятия Казани уничтожили? — спросил Володя.

Синицкая улыбнулась и добавила:

— По мнению некоторых историков, Михаила Худякова, Айдарова, мечеть после взятия города не исчезла бесследно, она была перестроена в каменный Благовещенский собор, православный храм.

— А он все еще существует? — Горло у Владимира пересохло от осенившей его догадки.

— Конечно, существует. Благовещенский собор был построен сразу после взятия Казани, — ответила Лена.

— А мечеть Кул-Шариф?

— А мечеть Кул-Шариф в Казани — относительно молодой храм. Он был построен всего пятнадцать лет назад, в две тысячи пятом году. Причем на месте бывшего Юнкерского училища, и с мечетью Кул-Шариф шестнадцатого века он имеет только общее название.

Лена с Володей переглянулись.

Обоим пришла на ум записка в дневнике: «Каз. К-Ш».

— А вот ты какой, цветочек аленький! — довольно промурлыкал себе под нос следователь Яшин.

Лена Синицкая задумалась, не донеся кусок пирога до рта.

Элеонора с шумом пила чай из большой кружки и тоже думала о чем-то своем, потом, встрепенувшись, она продолжила: