Человек внутри заставил меня дождаться брата. Мне не нравилось подчиняться. Я зарычал на приближающегося Эда.

— Очаровашка, — пробормотал тот и снова сел передо мной.

Протянув руки, в одной из которых все еще был топор, он прикрыл глаза и стал шевелить губами. Я не вслушивался в его речь. Внутри нарастало беспокойство, кипела злость. Ветер принес ее запах! Едва ощутимый, мимолетный, но такой знакомый! Сладкий, нежный и немного пряный. Она была здесь. Прямо в этом месте. Проходила вместе с мальчишкой, надев на себя одежды, исторгающие дух того, кого убил мой человек. А еще они унесли его мешок, полный нехороших вещей. От них разило сильной магией.

— Готово, — проговорил брат, поднимаясь. — Теперь ты — мой верный пес! Дай, друг, на счастье лапу мне.

— Гр-р-р.

— Нет так нет, иди себе, куда шел. Кстати, нужно тебя назвать как-то.

Я пошел по запаху рыжеволосой. Принюхиваясь, почти не слушал болтовню Эда. Тот шел следом, перебирая вслух самые разные клички, советуясь со своей птицей и громко смеясь над собственными шутками.

— Назову тебя Малыш, — решил брат, довольно хмыкая. — Конечно, если у тебя есть какие-то комплексы, связанные с этим именем, я могу подобрать что-то другое…

Да, конечно, я знаю, что мой человек и этот… родились от разных матерей. Но отец-то у них был один. Отчего же тогда такая разница?

— Слышишь, Малыш? — Эд тронул меня за холку и едва не попрощался с несколькими пальцами. — Псих! Я просто хотел сказать, что мы пришли к базару. Стоит ли нам там светиться?

Не оглядываясь, я припустил вперед. Запах рыжей здесь был сильнее, но внезапно он оборвался. Я вдохнул воздух и тут же чихнул. И снова. Подняв глаза и, прислушавшись, понял, в чем беда.

— Спесий, припарава, кардамона, имабиря, зеназвель… — кричал продавец, зазывая покупателей. — Подходя, налетая! Делай скидка утренний покупайла!

— А что, уважаемый, — услышал я голос Эда, подоспевшего наконец за мной, — торговля уже заканчивается?

— Заканчивай, да. Жарить солнце, пекло выносить, — посетовал тот в ответ. — Бери спесий, скидку дам!

— Специи не нужны, а вот за информацию отблагодарю. Поможешь решить загадку?

— Спроси и я ответить, если могу.

— Немногим раньше нас здесь были девушка и молодой парнишка. Они зашли на рынок вдвоем, а вышли, возможно, втроем. Как это могло произойти?

— Ай! Ты про той господиншу, что купить проклятый девка? — зацыкал языком торгаш, нервно совершая какие-то странные пассы перед своим лицом. — Купить кахали! Тьфу! Ай, глупый госпожа!

— Кахали? Черненькая такая, симпатичная? — уточнил Эд.

— Иди, иди! — замахал на брата торгаш. — Не говорить я об этом! Беда ждать тех, кто связать с ней!

— А куда хоть они ушли?

— Не знать! Все! Закрыта лавка!

«Убью!» — решил я и, припав на передние лапы, приготовился к прыжку, подмечая, как нервно бьется жилка на шее у торгаша.

— Извини, друг, здесь я с тобой не согласен, — тихо проговорил Эд, опуская обух топора мне на голову.

— Дома, — повторил мужчина. — Идти, госпожа. Гости ждать. Три медный монеты платить.

— Что за «гости ждать»? — удивленно переспросила я. — Мы хотели в гостиницу, а не в гости.

— Этот дом отдыхать, — еще ниже склонился мужчина. — Там принимать гостей. Вы платить, вам давать отдых и еда.

— Ну хорошо. — Я согласно кивнула, как только услышала заветные слова о еде. — Тирэн, выдай ему три медяка.

— Держи два, — услышала, приближаясь к домику. — Все кочки собрал, и еще цену набивает…

Возражения мальчик, разумеется, не принял.

Остановившись у старой, выцветшей от времени двери, я робко постучала и замерла в ожидании ответа.

— Ну, чего так долго? — Подоспевший Тирэн беспокойно оглядывался по сторонам и нервно теребил рукава своего наряда. — И место мне не нравится, и мужчины эти… кони… Господин узнает, на ком мы катались — всем не поздоровится.

Купленная нами девушка хмыкнула. Мы обернулись и с подозрением уставились на ее хитрое лицо.

— Чего ржешь? — огрызнулся Тирэн, откидывая капюшон. — Знаешь что-то, чего не знаем мы?

Последовал еще один «хмык».

— Знаешь, куда нас привезли? — догадался Тирэн.

Она склонила голову набок, постояла так какое-то время, рассматривая мальчишку, а потом медленно кивнула.

— Плохое место? — хмурясь, спросил он.

Девушка подняла взор в небо и улыбнулась, пожимая плечами.

— Купили на свою голову! — выругался Тирэн. — Проклятая, немая, еще и с мозгами беда, по всей видимости! Надо бы перепродать ее…

— Прекрати! — сурово одернула я. — Фрида просто еще не привыкла к нам. И она не вещь, чтобы ее продавать. Мы узнаем, как ей помочь, и подарим свободу. Ты ведь нам поможешь?

Та в ответ снова посмотрела на меня, на мальчишку, вздохнула и, сложив руки на груди, кивнула влево. Там висела табличка-объявление. Слов мы, конечно, не поняли, а вот на рисунке, изображенном ниже, красовался полуголый юноша с распущенными по плечам длинными волосами и платочком, прикрывающим лицо от самых глаз. В руках он держал тонкий хлыст — такими погоняют лошадей.

— Демоны нас всех побери, — процедил сквозь зубы Тирэн, натягивая капюшон обратно. — Дом терпимости!

— Терпимости? — удивилась я. — На рисунке мужчина с плетью.

— Вот именно! Как там говорил недоконь, привезший нас сюда? «Этот дом отдыхать, гости ждать»? Так вот они и ждут! Терпеливо.

— Здесь мужчины торгуют телом? — шокированно спросила я.

— Угу.

— Быть не может! — Против воли, в моем голосе проскользнуло предвкушение. Не то чтобы я была настолько испорченна, что мечтала купить себе на ночь мужчин и пользоваться ими, но женское любопытство вкупе с воображением — страшная вещь. Страшная и невероятно заманчивая.

Перед взором, не спрашивая разрешения, уже возникали картинки, одна безнравственнее другой, а сердце в груди билось все сильнее…

Виданное ли это дело: женщины приезжают сюда, чтобы властвовать над мужчинами! Пусть за деньги, пусть ненадолго, но в оплаченное время они могли творить с сильным полом все, что им вздумается! Спорить, повышать голос, приказывать! Конечно, я бы никогда не решилась ложиться за деньги в постель, но вот покомандовать…

— Дарна, — прошипел Тирэн, дергая меня за подол. — Твой монастырь выдал моему господину бракованную невесту. Никогда не думал, что из подобных мест выпускают настолько развращенных леди!

— О чем ты говоришь?

Когда я собиралась оспорить сказанное мальчишкой, дверь внезапно распахнулась, являя нам пожилого хастарийца в длинной одежде, с намотанным на голове белым полотенцем. Лицо его было испещрено морщинами, глаза цвета ночи лучились хитростью и жаждой наживы.