На нем не было сюртука, и тонкая рубашка обрисовывала рельефные мышцы спины. Его движения были одновременно грациозными и мужественными. В этом человеке было прекрасно все — даже руки, сильные, с длинными пальцами. Белла припомнила, как эти руки обнимали ее, ласкали грудь…

Джеймс обернулся и передал ей стакан.

— Тост! — объявил он. — За первую из многих публикаций.

Белла осторожно поднесла стакан к губам.

— Что это?

— Виски. Попробуйте.

Она сделала маленький глоточек. Жидкость обожгла горло и пищевод. Белла задохнулась и начала кашлять.

Герцог засмеялся.

— Извините, я не привез с собой из Лондона шампанское.

— Не важно. У меня праздник.

Белле было тепло и весело: то ли от виски, то ли от успеха, — она не могла этого сказать. Она только знала, что счастлива, довольна и празднует радостный момент своей жизни с очень красивым мужчиной, удивившим ее своей искренней поддержкой.

— Ваш муж знал, что вы писательница?

— Да, но не одобрял этого занятия.

— Тогда он был просто глуп.

У Беллы радостно забилось сердце. Она никак не ожидала, что мужчина, тем более герцог, может одобрить и поддержать ее.

— Пока у вас хорошее настроение, я бы хотел обсудить еще один вопрос, — сказал он.

— Только, прошу, не надо все портить возвращением к спору о собственности.

Герцог поморщился.

— Что вы, я бы не осмелился. Дело в том, что старый герцог каждый год на первой неделе июня устраивал ярмарку для жителей Уиндмура и слуг. Это был для них единственный праздник, кроме Рождества.

Пусть слуги новые, но они хорошо работали, да и мне бы хотелось сохранить эту традицию.

— Какие слуги, ваши или мои?

— И те и другие, дорогая. Кроме того, мои коллеги и чета Хардинг должны вернуться в Лондон. Все они успешные барристеры и имеют обязательства перед клиентами. Их короткий визит подходит к концу, и я бы хотел устроить ярмарку в конце недели перед их отъездом.

Белла подняла глаза на герцога.

— А вас тоже в Лондоне ждут дела? Из ваших слов я поняла, что титул свалился на вас неожиданно.

— Энтони, Брент и Джек согласились взять мои дела на себя и разделить между собой моих клиентов. Но истина в том, что я тоже планировал к этому времени уже вернуться в Лондон.

Если бы не она. Эти слова остались невысказанными.

Не дождавшись ответа, он добавил:

— Ну же, Белла, нет ничего плохого в дне, посвященном играм и развлечениям на свежем воздухе.

— Думаю, вы правы, ваша светлость. Слуги хорошо поработали.

— Значит ли это, что вы согласны на временное перемирие?

— Да.

— Ты должен был это слышать! Белла поставила под сомнение мужские качества Джеймса! Она даже упомянула о его преклонном возрасте, повлиявшем на них, — сказал Энтони.

Брент довольно хохотнул.

— Жаль, что я не муха и не сидел во время этого разговора на стене.

— Я ведь тоже был в бильярдной с Энтони, — сказал Джек. — Почему меня не позвали?

Джеймс молча разглядывал своих старых товарищей. Этим вечером, встретившись с ними в «Двух баранах», он сразу понял, что насмешек не избежать.

Возле Брента крутилась девушка-подавальщица. Она строила ему глазки и при каждом удобном случае терлась большой грудью о его руки или плечи. Но Брент, едва глянув на нее, процедил сквозь зубы:

— Четыре большие кружки вашего лучшего эля.

Много лет Джеймс думал, что внимание женщин к Бренту — пустая трата времени. Их времени. Но потом заметил, что Брент скорее хочет казаться безразличным. Стиснутые зубы, быстрый взгляд в сторону назойливой девчонки — нужно было иметь острый глаз Джеймса, чтобы понять, что Брент Стоун скрывает какую-то тайну. Опасное подводное течение, которое он тщательно прятал под маской трудяги барристера, специалиста по патентам. Если кто-нибудь спрашивал о его прошлом, Брент моментально замыкался в себе. Джеймс ничего не имел против. Он тоже не любил вспоминать о своем прошлом.

Эль принесли, и Брент, подняв кружку, заговорил:

— Я никогда не думал, что придет такой день, но тем не менее он пришел. Появилась женщина, которую Джеймс Девлин не смог соблазнить.

— Даже более того, — вмешался Энтони. — У нашей вдовы великолепное чувство юмора, и она не пасует перед всемогущим герцогом.

— Эвелин очарована Беллой. Она говорит, что вдова остается непоколебимой относительно своего права на поместье, — усмехнулся Джек.

Джеймс одарил друга тяжелым взглядом.

— Твоя жена представила бы Беллу в суде, если бы могла, — сухо заметил он.

Джек рассмеялся.

— И скорее всего выиграла бы процесс.

Джеймс поднял кружку и залпом выпил больше половины. Он не удивился, что Джек поддерживает супругу: Эвелин по своей природе дружелюбна, но искренняя теплота, с которой Белла отнеслась к Эвелин, стала неожиданностью.

После первой ночи, когда вдова сбежала вниз по лестнице и во всеуслышание обвинила его в том, что привел в ее дом проститутку, она изменила свое поведение и приняла Хардингов со всей возможной теплотой и дружелюбием, несмотря на то что они друзья Джеймса. Белла оказалась вовсе не холодной озлобленной вдовой, которой он ее посчитал при первой встрече. На самом деле она была совсем иной.

— Я предупреждал, что к ней нельзя относиться, как к одной из твоих многочисленных лондонских подружек, — проговорил Брент.

— У нее есть стержень, — сказал Энтони. — Знаешь, если бы я мог остаться и увидеть исход вашей битвы характеров, я непременно так бы и сделал. Но, к сожалению, лорд Стаффорд крайне недоволен своей интриганкой женой и тещей, и я должен вернуться в Лондон, чтобы решить его брачные проблемы.

— Никогда не мог понять, Энтони, почему ты занимаешься именно семейным правом? — пробормотал Брент.

— Я уже говорил: мне нравится.

Резкий тон, грозное выражение лица и массивные габариты Энтони могли устрашить любого. Но не Брента.

— Не будь ослом, Энтони, — поморщился Брент. — Ни один нормальный человек не может наслаждаться ссорой между скандальными супругами.

Джеймс поспешно вмешался, чтобы предотвратить Драку:

— В пятницу в Уиндмуре будет ежегодная ярмарка.

На него устремились три пары глаз.

— Я хочу провести день с друзьями перед отъездом в Лондон, и, кроме того, эту традицию ввел старый герцог, а я решил ее сохранить.

— И Белла согласилась? — спросил Джек.

— Да, я рассказал ей о своих планах, когда у нее было праздничное настроение.