— Господин, может быть, вы слишком торопитесь?..

— Может быть. — Эш остановился у окна. На подоконнике лежала карточка борделя с золотым вычурным вензелем. — Что ж, стоит прогуляться в этот дом терпимости. Правда, пожалуй, уже после бала… У меня снова болит голова, Дикон, завтра я поеду во дворец. А ты, пока мы здесь, без меня из этого дома не выходишь. Это приказ.

Ричард кивнул.

— Как скажете, господин.

Эш отвернулся от него, взглянул на серую, как и всё вокруг, улицу. Камень, один камень — не город, а тюрьма. Даже дышать здесь душно!

Что ж, значит, нужно закончить с этим поскорее. Иначе — император прав — Ричард тоже в опасности.

* * *

Фрида смотрела на переодетую и, если верить кухарке, накормленную Миру. Девочка, конечно, преобразилась, сменив серое платье на атласную блузку и светло-коричневую в клетку юбку. Волосы она тоже уложила иначе, наверное, пыталась собрать в пучок, как у горничных. Не вышло, пришлось ещё плести косы, но смотрелось всё равно удивительно изящно. Больные руки теперь были спрятаны в перчатки, так что если бы не бледность и нездоровая худоба, выглядела бы девочка великолепно.

Фрида указала на второе кресло у камина.

— Садись, Мира. Давай попьём чай, и ты расскажешь мне о себе, хорошо? У тебя есть семья? Как ты попала в работный дом?

Семьи у Миры не было, в работных домах она с младенчества, её переводили три раза из одного дома в другой, почему — Мира не знала. Школу она закончила — целых два класса. Умеет читать и даже немного писать. Всё.

— Отлично, Мира, — поняв, что продолжения не будет, улыбнулась Фрида и подлила девочке ещё чая. И потом, перейдя на фейрийский спросила: — Ты понимаешь, что я говорю? Ты полукровка? Ты знаешь, кто твой отец?

— Простите, мэм, — Мира снова уткнулась взглядом в пол. — Я не знаю этого языка…

— Ничего страшного, — улыбнулась Фрида. — Дай мне, пожалуйста, руку.

Мира, поколебавшись, дала. И вздрогнула, когда пальцы Фриды коснулись её локтя. Постаравшись не обращать внимания на страх девочки, Фрида закрыла глаза, прислушалась…

Снова шумели волны. И что-то странное было… было у шеи девочки. Это что-то неприятно жужжало, как потревоженное насекомое.

Фрида коснулась шеи Миры, моргнула и на мгновение увидела железный ошейник. Кожа под ним была обожжена, но не так сильно, как жгло бы железо фейри.

— Тебе не больно вот здесь? — Фрида провела пальцем по шее Миры, и девочка, вздрогнув, отпрянула.

— Нет, мэм. Только щекотно. Простите.

— Нет нужды постоянно извиняться, Мира. И что, ты ничего странного не чувствуешь?

— Нет, мэм. Только там чешется… иногда…

— По ночам? Туманным?

Мира удивлённо подняла тонкие брови.

— Я не знаю, мэм. Я очень крепко сплю.

Фрида, поколебавшись, снова положила руки девочке на шею. Нащупала ошейник, попыталась снять… Ничего не вышло.

Что ж, может, оно и к лучшему.

— Мира, а ты что-нибудь знаешь о магии?

Девочка снова вздрогнула. «Как осиновый листочек», — подумала Фрида и усмехнулась.

— Я не колдунья, мэм!

— Ну конечно, нет. Не бери в голову. И давай я лучше расскажу тебе о твоих обязанностях. Тебе уже показали твою комнату? Нет? Пойдём вместе посмотрим…

Уже поздней ночью, когда, зевая, Фрида добрела до кровати, на столике рядом привычно сидел брауни.

— Кого ж ты в дом притащила, хозяйка?!

— А кого-о-о? — Фрида закрыла рот ладонью, но зевок всё равно влился в вопрос.

— Сирену проклятую! — выпалил домовой.

— Проклятую? — протянула Фрида. — Что ж, я об этом завтра подумаю… Она не опасна, ты же видел…

— Ох, хозяйка, говорил я тебе — держись от столицы подальше!

— Да ладно тебе, Робин. Неужели тебе не жаль бедную девочку? Ещё и прокляли бедняжку…

— Угу. Всех не пожалеешь, — буркнул домовой. — Тебя Лесной король завтра снова ждёт.

— Ага… Спасибо…

— Ввязалась ты уже по уши, хозяйка, но ещё не поздно…

— Поздно, Робин, уже очень поздно, я спать хочу…

Кажется, Фрида уснула даже раньше, чем её голова коснулась подушки.

В её сне беспокойный фейри снова метался по зачарованной поляне, а Фрида смотрела на него сквозь переплетения ветвей и улыбалась.

В ту же ночь на Хэмтонкорт неожиданно упал такой туман, какого здесь отродясь не видели. Упал, сгустился — и, поговаривали, что рычал за ним кто-то невидимый. Будто кошмар всей деревне приснился — всем один и тот же.

И только над избушкой ведьмы Кейт небо было ясное, а луна сияла ярко.

Кейт гадала на картах, купаясь в серебряном свете на крыше. Рядом мурлыкал пригревшийся у колен ведьмы кот да иногда ухал сидящий в тени, на дереве, филин.

Бросив карты в последний раз, Кейт «прочитала» их, повернулась в сторону деревни и выдохнула:

— Ну и дура же ты!..

Никто ей не ответил. Даже лес.

Глава 6. Лорд и леди

На следующий день Эш принёс в министерство гадюку.

Господин министр как раз завтракал — на работе, как настоящий труженик! Даже встал на рассвете, потому что кое-кто рассказал императору, что в его министерстве правопорядка работать не хотят и до обеда дрыхнут. Вот и пришлось ни свет ни заря ехать в министерство, толком не проснувшись и уж конечно не позавтракавши.

Зато сейчас господин министр отдавал должное рисовому пудингу со сладким абрикосовым соусом — потому что какая работа без завтрака? И стол ему накрыли в кабинете, как в ресторане, на пять блюд: овсяная каша, творожная запеканка, пудинг вот, а ещё сливовый пирог и лукошко клубники — господин министр любил простую еду, зато чтобы её было много.

В общем, завтрак был в самом разгаре, когда лорд Виндзор, ворвавшийся в кабинет без стука, приглашения или хотя бы объявления, бухнул перед его хозяином высокую, похожую на плетёную бутылку корзину. Крышка с неё упала как раз в лукошко с клубникой, потом раздалось осторожное шипение и из корзины поднялась желто-коричневая плоская голова. На ошеломлённого министра уставились золотые глаза с вертикальным зрачком.

Министр застыл.

Змея вылезла целиком, уронила корзину и сама с глухим стуком упала на стол. Потянулась было к министру, но потом заинтересовалась брошенным им пудингом. А Эш тем временем, не стесняясь, запустил руку в клубнику.

— Чт-что?.. — только и смог просипеть министр.

— Это Бэтси, — представил змею Эш. — Она обещала нам помочь.

— Б-бэтси? К-к-как? — выдохнул министр и тут же вжался в кресло. Гадюка подняла плоскую голову и потянулась к нему, покачиваясь и свистя раздвоенным тонким языком.

— Бэтси, оставь его в покое, — спокойно приказал Эш. — Господин министр нам ещё