Поздним утром того же дня она услышала тяжелые шаги Ниоина, начальника тюрьмы. Он проходился вдоль камер, стуча ключами по решеткам и нес в одной руке поднос с двумя большими кружками с водой и две миски с непонятной жижей. Изысканные тюремные кушанья он просунул под решетку и усмехнулся, глядя на новую заключенную.

Когда он ушел, Наяда попробовала повернуть голову и застонала. Остаток первого дня она просидела без движения, подпирая стену.

На второй день Вилмет принес ей таз с водой и относительно чистую тряпку.

— Тоже в память о Робине? — Печально улыбнулась девушка. Вилмет осторожно кивнул, присев перед камерой.

— Когда меня казнят?

В ее голове этот вопрос не звучал так сухо и бесстрастно, весь свой пыл девушка растеряла, осталась только горстка пепла с именем и яркими глазами.

— Возможно скоро, — начальник стражи поцокал языком.

— Возможно? — В собственном голосе девушка услышала непривычную горечь.

— Пока не могут решить за что, — Вилмет постарался подвинуть таз поближе к заключенной. Он сочувствовал девушке, хоть и не имел возможности ей как-то помочь.

— За воровство или нападение?

— Ох, детка, не только. Нарушение комендантского часа, нападение на Знатного, кажется, еще ты ужасно выражалась и сбила с ног сына лорда.

— Комендантский час? Я про него и знала, — девушка нахмурилась. Всю зиму она не выходила из дома, и только сейчас вспомнила о предупреждении Хеуда, видимо, он не ошибся. — Тогда судить должны и пьянчуг у таверны.

— К мужской части населения эти меры не относятся.

— Как всегда честно.

Когда Вилмет ушел, Наяда точно не знала, в какой момент это произошло, в момент их разговора она просто отключилась, а когда пришла в себя, начальника стражи уже не было, она попыталась пошевелить руками. Каждое движение отдавалось в теле глухим спазмом, напоминающим, что она пережила.

Чуть привыкнув, девушка доползла до таза и смогла промочить лицо и оттереть кровь, следом занялась руками, но кровь из-под ногтей выскрести так и не смогла. Красные полоски в виде полумесяцев остались напоминанием. Свежая ледяная вода немного отрезвила ее воспаленный мозг, покалывание в пальцах стало для нее приятной неожиданностью, живя у Хеуда она быстро привыкла к теплой воде.

Второй день подряд девушка игнорировала гадость, которую Ниоин называл едой, ее организм, привыкший за зиму к регулярному кормлению, быстро истощался. К концу дня девушка почувствовала усталость, хотя вставала всего дважды, второй раз, чтоб залпом осушить кружку воды.

Большую часть времени она сидела, вспоминая Эванлин. Ее смерть не отпускала девушку. Уход Робина Наяда восприняла легче, все же он был в возрасте и умер по естественным причинам. Наяде некого было винить в его смерти. Леди Эванлин другое дело.

Наяда вспомнила о клочке бумаги, который Эванлин зажала в руке перед смертью. Вейра. Пока Наяда не узнала, что это значит и скорее всего, уже не узнает. Это беспокоило ее меньше всего.

Гораздо сильнее ее волновала так и не свершившаяся месть над Хеудом. Она обязана была доказать его вину, если их повесят вместе, так ей будет намного спокойнее.

Наяда подскочила, игнорируя головокружение, боль и подступившую тошноту, заслышав шаги Ниоина.

— Эй! Постой, подожди! — Взмолилась девушка, цепляясь за прутья решетки и пытаясь просунуть сквозь них голову.

— Чего тебе?

— Где мои вещи? Моя сумка?

— Тебе здесь не положено свои шмотки иметь, милочка. Все, что у тебя было, изъяли, так сказать, — хмыкнул начальник тюрьмы.

— Нет-нет, ты не понял. В моей сумке доказательства вины одного человека, просто передай их лорду Ивьенто, прошу тебя.

Ниоин поморщился и прыснул от смеха.

— Еще чего удумала. Сиди себе и доживай свое, да помалкивай, милочка. Не люблю шибко разговорчивых.

— Ты не понимаешь! — Закричала девушка в пустоту. — Не понимаешь, черт бы тебя побрал!

Она схватила тарелку с нетронутой жижей и запустила ее в решетку. Противный лязг и брызги гадости по крайней мере смогли разозлить Ниоина. Он вернулся, держа в руке палку.

— Передай сумку лорду! — Наяда отскочила к стене.

— Сказано же тебе, молчать! — Ниоин открыл дверь камеры и бросился на девушку, с силой прикладывая ее палкой.

Наяда повалилась на вонючий каменный пол, сворачиваясь в комок и старалась прикрыть голову от ударов. Она бы закричала, только не видела в этом смысла, крик явно не разжалобит начальника тюрьмы. Вместо этого она мысленно подсчитывала количество ударов. Один. Пыхтение и свист замаха. Два. Три. Четыре. Ниоин тяжело задышал. Пять. Шесть. Он остановился, опустив руку с палкой. Плюнул себе под ноги и ушел.

Наяда лежала на полу, пропитанном чужой мочой и невесть чем еще, она заставляла себя делать вздох и через каждые десять секунд выдох. Легкие нещадно жгло. Смотря в пустоту девушка вспоминала все четыре года своей жизни. Ночные посиделки с Робином, работу в поле, встречу с господином Мардаром на реке, драку с Кхевреном, четырех слаженных всадников на лугу. Каждый прокрученный в голове фрагмент жизни, заставляя ее дышать. Люди, которых она любила и которых, хотела бы никогда не знать. Клятва королю Сайвосу и правящему лорду Ивьенто. Старая покосившаяся хижина у черты леса, по-своему уютная, хранящая небольшую тайну под полом. Все сейчас имело для нее значение.

Она помнила, как Лоуит обучал ее сельскому хозяйству, не просто потому что лорд наказал, чтобы невесть откуда взявшаяся девчонка была полезна хоть в чем-то, а потому что ему в самом деле нравилось этим заниматься. Рассказывая, как полоть землю или сажать побеги, фермер щурил глаза от удовольствия. В первый день он провел Наяду по своим владениям, показав ей молодые побеги гороха, лука и льна. Чуть позже рассказал, как правильно сажать пшеницу и овощи, показал, как ухаживать за виноградником, научил добывать коконы шелкопряда. Их в Хорте было не так чтоб много, но на горожан хватало. Чтоб добыть из коконов волокна шелка уходило немало времени, но фермер любил сам с этим возиться. Шел высоко ценился не только в Хорте, но и во всем Залесе, кто попало его себе позволить не мог. Лоуит шелк не продавал в столицу, он продавал его Веомесе в Лавку мелочей, чтобы та смогла на ткацком станке сделать из него что-то полезное для обычных людей.

Однажды на пороге Наяды появилась старуха Тада, жестом призывая девушку за собой. Она показала ей, дикие яблони, объяснила, какие грибы можно собирать, чтобы не отравиться, научила собирать орехи и дикие травы, сушить их и использовать зимой, когда природа скупа на дары. Наяда не знала, почему травница тогда пожаловала к ней, догадывалась, что об этом старуху попросил Робин. При жизни он старался как можно больше вложить в приемную дочь, чтобы она смогла выжить одна, будто чувствовал, что ему не долго осталось.

Наяда давно не была дома и жалела, что так и не успела за зиму заглянуть в свою хижинку, провести рукой по отцовском мечу, прощаясь. Она о многом жалела, но больше всего о том, что не смогла убить Хеуда. Скорее всего ублюдок сможет оправдаться и продолжит жить, творя свои страшные дела. Скольких он еще погубит, перед тем как лорд заметит неладное?