не захочет туда два дня тащиться. Сейчас будем с якоря сниматься, матросы уже спускаются растяжки убирать.

Действительно, почему бы и не поскандалить от души, раз всё и так ясно, и решать ничего не надо? Всё-таки даже в самых непонятных поступках женщин прослеживается какая-то извращённая логика.

— Ну а ты о чём так задумался? — поинтересовалась она. — Ведь не о том же, лететь или пешком идти?

— Нет, не о том, конечно, — покачал головой я. — Меня вот какая мысль сейчас мучит: я связался с твоим «Добрым делом» и взял на себя обязательства перед очень влиятельными людьми. Обязательства, которые мне ни в коем случае нельзя нарушить. Вот я и задумался: а насколько надёжна эта цепочка поставок? Ведь тот же князь вполне может не посмотреть на твои с ним отношения и перехватить у тебя твой договор с лесными. Или кто-то другой. Я не говорю, что так будет, просто вот эта навязанная защита для меня не выглядит очень надёжной основой для долгих деловых отношений. Извини за откровенность.

Она долго молчала, рассматривая меня, отчего я почувствовал себя неловко. В эмоциях у неё явственно прослеживалась ирония, и я начал жалеть, что заговорил на эту тему — тем более, менять что-то всё равно было поздно, я уже влез в это дело с головой.

— Я поняла, в чём твоя главная проблема, — наконец заявила она.

— У меня есть проблема? — удивился этому заявлению я.

— И ещё какая, — кивнула она. — Я давно это подозревала, но меня смущало, что ты развиваешься, хотя с такой проблемой совершенно точно развиваться не должен. Но недавно Бобровская мельком упомянула, что у вас с Леной ненормально сильная связь, вплоть до частичного слияния душ, и сейчас всё встало на свои места. Это не ты развиваешься, это Лена развивается и тянет тебя за собой. А ты упираешься, — она улыбнулась. — Всё-таки вы совершенно поразительная пара.

Она улыбалась, однако я в её заявлении ничего весёлого не находил.

— И что же у меня за проблема? — хмуро спросил я.

— Я думаю, об этой проблеме тебе не раз говорили, но ты всё пропускал мимо ушей. Задумайся, наконец, это очень серьёзно.

— О чём ты говоришь, Гана? — я с трудом удерживал в себе раздражение.

— О твоей склонности к простым выводам. Люди вообще склонны к простым решениям, помнишь же принцип базовой редукции Аристотеля[5]? Это хороший принцип, он действительно полезен в обычной жизни, но для Владеющих не годится. Он и самому Аристотелю не особо пригодился, судя по тому, сколько чепухи он в своей «Физике» понаписал, — она немного похихикала. — Понимаешь, Кен, Владеющий не имеет права упрощать, Владеющий всегда должен пытаться увидеть мир во всей его полноте. Если обычный человек находит простое непротиворечивое объяснение, он немедленно принимает его за истину. В полном соответствии с принципом базовой редукции, пусть даже инстинктивно. У Высших всё наоборот. Если мы находим такое объяснение, мы делаем вывод, что упускаем что-то важное, и у явления есть какая-то неизвестная нам грань.

[5 — Принцип базовой редукции в нашем мире больше известен как «бритва Оккама». Его суть сводится к тому, что не следует привлекать сложные объяснения, там, где можно обойтись простым. Впервые этот принцип упоминается в «Физике» Аристотеля.]

— То есть получается, что для вас полное объяснение вообще невозможно, — сделал я логичный вывод.

— Верно, — обрадовалась Драгана, — ты всё понял, Кен. Мир слишком сложен, мы не можем видеть его целиком. Мы видим только отдельные его грани. Поэтому мы всегда помним, что у любого явления обязательно есть неизвестные нам нюансы, которые могут всё изменить и сделать наше объяснение ложным.

— Ну допустим, — неохотно согласился я. — Но зачем ты это говоришь? Как всё это относится ко мне?

— Когда Старая Ондатра сказала про дань, ты немедленно сделал вывод, что я занимаюсь вымогательством. Простое объяснение, при этом совершенно ложное, но оно тебя полностью устроило. Потому что оно простое, и сразу всё объясняет.

— Неловко получилось, — согласился я. — Извини, я был неправ.

— Чепуха, — махнула она рукой. — Я совершенно не в обиде, меня это скорее позабавило. Речь о том, как быстро, и без всяких сомнений, ты всё для себя объяснил.

— Ну я же не знал всех деталей.

— Но ты ведь и не подумал их узнать. Ты сразу сделал вывод и деталями уже не интересовался, так?

— Так, — со вздохом согласился я, чувствуя себя ужасно неудобно. Возразить было нечего.

— Дальше я тебе дала кое-какие детали. Но ты опять над ними не задумался, хотя там были явные намёки. Ты тут же придумал новое простейшее объяснение и на этом успокоился. Ты решил, что я навязала им защиту в обмен на алхимию.

— А это разве не так? — я почувствовал, что уже ничего не понимаю.

— Конечно же, это не так, Кен, — укоризненно покачала головой Драгана. — Ты даже не задал себе главный вопрос, который просто напрашивался: «Зачем Высшей деньги?».

А в самом деле — зачем? Ну, то есть, за пределами какого-то относительно небольшого количества, достаточного для комфортной жизни? Причём, насколько я знаю, Круг Силы этот комфортный уровень обеспечивает Высшим просто за то, что они выбрали для жизни наше княжество. И судя по тому, как легко Драгана уступила нам свою семейную мастерскую, ей деньги действительно не особо нужны. Во всяком случае, её гораздо больше заботило сохранение семейного предприятия, чем какой-то доход от него.

— Нас мало интересуют человеческие богатства, Кен, — продолжала она. — Мы все одной ногой уже не здесь. Мы, конечно, помогаем родным, у кого они есть, но когда проходит двести — триста — пятьсот лет, потомки отдаляются и становятся совсем чужими. Мало кто поддерживает связь после нескольких сотен лет. Нам не для кого копить деньги.

Она полностью права — совсем не нужно быть гением, чтобы задать себе такой простой и совершенно очевидный вопрос. Сказать было нечего. Я бы, конечно, нашёл себе оправдание, если бы захотел его поискать, но кому оно интересно?

— И есть ещё один момент, который поможет тебе задуматься. Скажи — кому принадлежат эти земли?

— Разве не нам? — с удивлением ответил я вопросом на вопрос. — На любой карте они окрашены в цвет Новгородского княжества.

— В школе так учат, — кивнула она. — Но в университете даётся немного более точное определение: эти земли не принадлежат нам, а находятся под нашей опекой. Переводя с дипломатического языка, это значит, что местные племена разрешают нам ограниченное хозяйственное использование этих земель при условии, что мы не затрагиваем их интересы, и обеспечиваем соответствующую компенсацию. Это не