совсем подпадает под термин «принадлежать», не так ли?

— Погоди, — не понял я, — а князя такое положение дел устраивает?

— А что он может сделать? — пожала плечами Драгана. — Послать сюда войска невозможно — дорог нет, а стоимость переброски и снабжения дирижаблями разорит кого угодно. Кроме того, лесным в их лесах войска ничего сделать не смогут, а Высшие захватывать земли не пойдут.

— То есть получается, что князь перехватить твои поставки не может?

— Не может, — подтвердила она. — Да и никто не может. Угадаешь почему?

Я задумался, а потом меня внезапно осенило:

— Потому что на самом деле ты лесным защиту не навязывала?

— Верно угадал, я ничего не навязывала. Это они навязали мне свою алхимию. Ты же наверняка помнишь — я тебе рассказывала, что их старейшины понимали проблему, но сделать ничего не могли, потому что у них не было возможности запретить вождям ходить в набеги. Вот старая крыса и нашла решение — пользуясь нашей давней дружбой, умолила меня взять на себя их защиту. А потом и другие присоединились, никто не захотел остаться без защиты, когда у соседа она есть. Ну, кроме нескольких упёртых вроде Вербы.

— Крыса?

— Ну, Ондатра. Ондатры — это ведь те же крысы. Хотя может и хомяки.

— Если ты про ту самую Старую Ондатру, то она как-то не очень приветливо тебя встретила.

— Это потому, что я с тобой пришла, вот она и высказала недовольство. Я потому и не хотела одна идти, что тогда обязательно пришлось бы распивать с ней её яблочную самогонку. Самогонка у неё и в самом деле очень хороша, да ещё и напитана Силой, но с ног сбивает, как пуля в голову. Придётся мне к Ондатре потом отдельно слетать, иначе совсем обидится.

— Интересная история, — согласился я. — И выглядит действительно цельной. Но вспоминая твои слова — раз она выглядит завершённой, значит, есть ещё какие-то нюансы, которые нам неизвестны.

— Нет, всё-таки ты очень быстро всё схватываешь, — засмеялась Драгана. — Даже удивительно, почему иногда так тормозишь. Есть нюансы, конечно. Например, я на самом деле не особо и сопротивлялась сделке с лесными, потому что в княжестве была сильная нехватка высокой алхимии, и нас этот договор здорово выручил. Но я действительно предпочла бы торговлю, потому что одно самое буйное племя всё-таки пришлось истребить, и это мне никакого удовольствия не доставило.

Глядя на Корнила Валкевича, человек случайный решил бы, что это какой-то руководитель высшего звена. Скорее всего, служащий банка — самое малое, директор филиала, а то и заместитель председателя. Очень дорогой костюм, тщательно подобранный к нему галстук, белоснежный шёлковый платочек в нагрудном кармане — всё это безошибочно выдавало в нём большого начальника. Однако достаточно было взглянуть ему в глаза, и любому становилось ясно, что ни о каком заместителе речи идти не может. Человек с таким взглядом никому подчиняться не станет.

Разумеется, никаким банкиром Валкевич не был, хотя денег через него проходило как бы не побольше, чем через иного банкира. Корнил Валкевич был главой большого Хутыньского братства, которое подмяло под себя весь немаленький район Хутыни, да и на левом берегу Волхова у него тоже хватало интересов. В отличие от большинства других бандитских главарей, Корнил никакой клички не имел, и вообще была у него привычка брезгливо морщиться от подобных уголовных традиций. Он, во многом обоснованно, считал себя прежде всего серьёзным предпринимателем, хотя, конечно, кровь тоже проливал легко и без всяких душевных терзаний.

Корнил сегодня работал с бумагами. Заканчивался финансовый год, и работы было полно — сведение годового баланса, планирование, вёрстка бюджета на следующий финансовый год, да мало ли дел у руководителя большой и успешной корпорации — а именно так он предпочитал воспринимать своё братство. Секретарю было строго-настрого приказано не беспокоить, так что, когда дверь открылась, и в кабинет по-хозяйски вошли двое крепких мужчин, непонятным образом миновавших охрану, Валкевич настолько поразился, что потерял дар речи.

— Здравствуй, Корнил, — приветливо улыбнулся ему один из них, пока пришельцы непринуждённо усаживались за приставной стол. — Я Трифон Огарёв. Ты, наверное, меня не знаешь, зато моего шефа знаешь наверняка. Антон Кельмин — слышал про такого?

— Слышал, — мрачно отозвался Валкевич, глядя на шеврон с гербом на рукаве. — И про него слышал, и про тебя. Чего тебе надо?

— Нам нужна твоя помощь, — непринуждённо пояснил тот.

— И с чего ты взял, что я тебе помогать буду?

— Будешь, — засмеялся наглый пришелец. — Обязательно будешь. Подойди к окну.

Валкевич поколебался немного, но потом всё-таки встал и подошёл к окну. Во дворе стояли два военных грузовика с гербами Арди, а ратники в полной боевой выкладке рассредоточились по двору, очень профессионально контролируя окрестности. Немногочисленные бандиты робко жались к стенке, не помышляя о каком-то сопротивлении. «Человек тридцать точно будет, стало быть, полное копьё», — прикинул Корнил. В братстве было почти девяносто боевиков, но их ещё надо было собрать. Он немного поиграл с мыслью как-то собрать людей и посопротивляться, но всё же с грустью признал, что ситуация безнадёжная и троекратное превосходство здесь не поможет. Бандит с пистолетом не противник ратнику-ветерану с винтовкой. Люди Арди просто перебьют его боевиков и, вполне возможно, даже не понесут при этом потерь. Но до этого дело и не дойдёт — его люди наверняка откажутся драться.

— Ну и что из этого? — скептически вопросил Валкевич, отворачиваясь от окна. — Думаешь, ты меня напугал?

Сдаваться вот так сразу не хотелось, хотя предчувствие говорило, что скорее всего, придётся.

— Мне приказано получить нужную нам информацию любым методом, — всё так же дружелюбно объяснил Трифон. — Если не станешь помогать добровольно, начнём тебя резать. А потом твоих людей по одному. Вы всё равно нам поможете, просто будете не такими целыми, как сейчас.

Он не пытался пугать, всего лишь объяснял, и вот это было действительно страшно. Корнил сразу же ему поверил, но всё равно попытался ещё немного потрепыхаться.

— А последствий ты не боишься? — мрачно спросил он.

— Каких именно последствий? — с любопытством поинтересовался Огарёв. — Что твои отомстят, или ты закон имеешь в виду?

— Закон, — неохотно выдавил из себя Валкевич. Угроза бандитской местью оппонента только рассмешила бы.

— Дожились, — хохотнул Трифон. — Бандиты грозят стражей. Почтенный, — обратился он ко второму, который до сих пор не произнёс ни слова.

Тот недовольно зыркнул на Огарёва, но всё же полез в карман и продемонстрировал Валкевичу лазоревый жетон с серебряным орлом. Обычные люди очень редко видели такой жетон, но любой, кто хоть что-то значил в княжестве, об этих жетонах знал. Корнил,