наколоты на острые выступы скал, и их активно клевали чайки и другие прибрежные птицы.

— Signore, proteggici! (Господи, защити! (итал.)) — воскликнула Бесник. — Врагу не пожелаешь такой хуйни!

Остальные члены команды "Гумилитии", кроме, пожалуй, Йорека и Хэм, высказались похожим образом, а Келд просто упал в обморок. Йорек же хладнокровно заметил, что это плата за людскую жадность. Собственно, в некотором роде так оно и было. Хэм заявила, что духи этих рифов погибли, потому что риф был разграблен, и надо бы не приплывать сюда долгое время, чтобы духи вернулись. Эту женщину ввиду её происхождения никто особо не уважал, но сейчас с ней все согласились.

Рыбная ловля временно прекратилась, но Леграны и без того недурно заработали. В связи с этим фактом семейка отравителей, как называли её за глаза особо осведомлённые жители Аматора, решила пригласить капитана Бесник на ужин.

— Что-то мне подсказывает, что на этом грёбаном ужине жрать будут меня, — вслух ворчала девушка, всем своим видом показывая команде, что это кажется ей блажью тех, у кого есть деньги. Однако на самом деле она сильно волновалась. Уже пару лет она была исключена из общества благопристойных граждан, а теперь ей следовало явиться по факту на светский приём. Причём к людям, которые могут распоряжаться её жизнь и смертью одним ловким движением руки.

И, честно говоря, у неё отличная маскировка под мужчину: грязь, засохший пот, отвратительный запах и совершенно неухоженные кожа и волосы, не говоря об одежде, что мылась лишь морской водой, да и то случайно.

Без простора каюты фрегата (благо он пока не был отдан кому-то конкретному, а заботиться о нём надлежало команде "Гумилитии") и посторонней помощи не обойтись. Придётся попросить об этом двоих: старика Кхецо, что уже ни на что возбуждаться не способен, и Хэм, потому что она женщина и молчать умеет. Вот только квартирмейстер считал немного иначе.

— Сеньоро-сеньорита капитан, это Марта Браун по прозвищу Тощая Селёдка! Она не один раз обслуживала наших молодчиков, с ней лишился девственности наш Чайник, а ещё она хорошо знает нашего русалковеда и где его русалки забирают на потрахушки.

Бесник, которая обозревала горизонт с мостика, едва не выронила трубу.

— Мать вашу, сеньор Кхецо, вы распиздите ещё по всему Аматору, пусть меня все капитаны трахнут! На кой ляд нам сейчас шлюха?

Однако, увидев, как вытянулся тонкий подбородок Марты, она поспешно подняла в примирительном жесте свободную ладонь.

— Chiedo scusa, mia signorita, все профессии важны, я просто не могу доверять кому попало.

Марта улыбнулась.

— Я не кто попало. Я всё понимаю. Если господь оставил нас, то нам нужно держаться вместе.

Бесник втянула носом воздух, надула щёки, но затем бессильно сдулась.

— Ладно, разбойники… Авось соблазню хрыча-кровососа красивыми глазками.

Лохань, мочалка, мыло, вёдра горячей и холодной воды — всё это обернулось для Бесник пыткой похлеще допросов в застенках инквизиции. Трое новообращённых служителей чистоты под конец свалились с ног, но таки отмыли капитана, превратив каюту в болото и разнеся пену по всей кормовой части. Марта даже сказала, что на иных матросах меньше грязи.

Бесник, когда осматривала фрегат, посмеялась над найденными ею в каюте шариками для умывания, порошками и кремами, теперь же всё это обрушилось на неё.

В общем, когда девушку отмыли, отскребли и отчистили, выяснилось, что никакая она не смуглокожая цыганка или мулатка, а вполне себе белая женщина, пусть и загорелая. Волосы, кстати, напротив — стали ещё чернее, когда с них смыли пыль, песок и соль.

— Я вот давно хочу спросить, — неожиданно заговорила Марта, — про татуировки. Я вижу их у всех, кто ходит в море, причём разные и в разных местах. Вот у неё их тоже полно — разве можно так относиться к телу человеческому?

Поскольку Бесник, сидя в лохани в уже остывающей и далеко не чистой воде, была категорически не в духе, за неё ответил Кхецо.

— Ох, детонька, это же не просто какие-то рисунки! По ним можно узнать историю моряка до того, как он наговорит тебе с три короба. Вот смотри — ласточка. Эта птица никогда не улетает далеко от берега. Её изображение возле ключицы говорит о том, что моряк уже пять тыщ миль отходил. Я старый моряк, у меня две такие ласточки. Вот акула — это чтоб не съели. Вот якорь с цепью — кривоват, потому что его набили нам уже здесь, когда мы пересекли Атлантический океан. Это Полярная звезда — пожелание вернуться домой. А вот самая красивая — монастырь, крест и две скрещённые пушки, увитые лозой. Это герб Авзонских морячек.

— А почему он перечёркнут? — спросила Марта, но тут терпение Бесник лопнуло.

— Эй, я вам тут не картина или икона какая, кончайте эту хрень и дайте мне уже полотенце!

Костюм тоже следовало сменить, и за это уже взялась Хэм с иглой и нитками. Кхецо и Марта вышли прогуляться по палубе.

— И всё-таки — почему перечёркнут? — не унималась Марта. — Я много татуировок у матросов видела, но там не было перечёркнутых, разве что имена какие. Это ведь дурной знак, да?

Кхецо осмотрелся и, убедившись, что никто за ними не наблюдает, прошептал девушке:

— Ты, детонька, насчёт этого особо не распространяйся, Бесник ох как не любит эту историю. Я ведь был тогда с ней на "Гумилитии", мы воевали за Авзонию и попали к иберийцам в западню в заливе, названия которого мне уж не упомнить. Было решено биться до последнего, но Бесник-то приказ нарушила, велела затаиться в ущелье, чтобы людей спасти, корабль-то маленький. Бока ему поободрало, конечно, — вон, до сих пор не залатали. Так иберийцы все наши корабли поперетопили, одна "Гумилития" и осталась. А это дезертирство, деточка. Убили бы её, да настоятельница вмешалась. Так и погнали нас прочь, и нет нам на родину пути. Вот и вся история.

Под конец Марта даже смахнула слезу.

— Право, это очень печальная история!

— Да таких историй сплошь и рядом! — развёл руками Кхецо. — В тяжкое время живём, детонька, вот ты тоже не чаи гоняешь на веранде с книжкой в руке, как эти богатые.

Марта невесело хихикнула:

— Какая разница, заразит ли болячкой меня муж или кто из моряков?

Кхецо удивлённо посмотрел на неё, затем вздохнул и покачал головой.

В каюте Бесник громко взвизгнула.

* * *

На мелководье возле небольшого островка севернее Эспаньолы, где было множество крупных, поросших водорослями камней, похожих на перины, поздним вечером собралась разведывательная группа клана Трихехо. Чтобы их не слышали под водой, они