семи, сопровождала того человека на тусняки, в рестораны и даже на молодежную дискотеку.

А затем, дело было где-то в мае, Водолазов, которого она уважала и слушалась по-прежнему, предложил ей новый «заказ». Надо сопроводить клиента в ресторан на встречу с деловыми партнерами — но одного. Как и во все прошлые случаи, однокашник уверял, что любой секс и домогательства исключены, ей просто надо посветить своим личиком и фигуркой, скрасить бизнюку скучные будни, представить его в ином, ярком свете перед партнерами. Но между делом спросил:

— У тебя красивое белье имеется?

— Так, Водолазов! Ты же обещал, что ничего такого не будет.

— Не будет, не будет. Сто процентов. Но просто, как показывает практика, девушка в красивом нижнем белье чувствует и ведет себя гораздо более уверенно, чем без оного.

— Ну, смотри, Водолазов, если начнутся приставания.

— Нет-нет-нет, даю тебе полную гарантию.

— Я ведь и коленом в пах заехать могу, за мной не заржавеет. Станет твой клиент инвалидом и бизнес навсегда тебе сломает. А может, и еще чего-нибудь покалечит.

Но тогда случилась жесть. Полагалось, значит, вывести клиента в ресторан, на ужин с деловыми партнерами. Он был один, Римма тоже, и она ему сразу сказала, что ни на какое продолжение он рассчитывать не должен, ни за какие деньги, пусть лучше, если хочет лямур-тужур, другой, более доступной дамой, озаботится. Тот такой: да-да-да, я все понял. Пошли в ресторан, Римма его деловым партнерам улыбалась, кивала. А потом, когда расходились, заказчик ловко сделал так, чтоб она к нему в лимузин села, да рядом, на заднее сиденье, и там стал на нее набрасываться, хватать за разные места да золотые горы сулить. Пришлось его проучить: кулаком в нос и носком туфли по голени, выскочить из машины на светофоре на Старо-Невском и смотаться.

Водолазову она немедленно в слезах позвонила. Он был страшно смущен, а потом передал ей от клиента извинения и в качестве компенсации тридцать штук — то есть по курсу тысячу тогдашних долларов.

Павел

Лампочка нехватки топлива светилась на приборной панели давно.

Я выбрал самую захудалую заправку «ноу-нейм», рассчитывая, что камер видеонаблюдения там не окажется. Разбудил служительницу, заплатил наличными.

Рассказ Римки, да и все, что я узнал о ней за минувшую пару суток, — меня взбаламутили.

Слишком концентрированно получалось узнать: и о нынешнем ее любовнике Пане, и о былом муже Паисии, и об этом парне, которого убили в Селищах — ведь с ним она тоже, поди, спала?

А вдобавок истории о ее «эскорте». Это она мне, наверное, вкручивает, что никогда ни с кем не, а на деле-то наверняка да? Фу! Просто фу!

Мне хотелось выволочь ее с пассажирского сиденья и надавать пощечин. Однако я не стал поддаваться эмоциям, вернулся в салон и только бросил в сердцах:

— Ну и шлюха ты, Римма Анатольевна!

А она:

— Прости, Пашенька, что это на тебя все так, целым ворохом вывалилось. В утешение и оправдание скажу: если девушка незамужняя или в браке несчастливая, в активном поиске находится, у нее, правда-правда, к тридцати пяти годам в сумме много мужиков накапливается. Не меньше, чем у меня, а у многих еще столько да полстолько. Одно точно знаю: если б мы с тобой жили дружно и счастливо, ничего подобного бы не происходило. Никакого Пана. Ты же знаешь, как я тебя ценила и уважала. А то, что до тебя случилось, — было раньше. Я тебя тогда не знала. А Паисий меня выручил. Просто спас. Святой человек. С ним у меня вообще ничего не было, несмотря на штамп в паспорте, жили мы, как сестра с братом…

— Ладно, Римма Анатольевна, не теряй последовательности. Итак, мы с тобой остановились на моменте, когда была ты первокурсницей в Питере и занималась нелегким делом эскорта…

Второй рассказ Риммы

Но потом произошла история, которая разломила мою жизнь пополам. И покончила для меня со всем: с учебой, Питером, планами и мечтами.

Это случилось летом. Домой в Ростов в тот год я не поехала. Что мне там делать, где жить? Да и подзаработать хотелось: летом в Петербург бизнюки со всей страны слетаются, не говоря об иностранцах. И Балабанов, как говорили, новый проект затевал — мечтала у него попробоваться не в массовке, а хотя бы в эпизоде.

Вот и оказалась я тогда на той яхте.

Мне много посулили. Я потом часто думала: чрезмерно, может, поэтому надо было сразу насторожиться? Короче, сделали такое предложение, что я не смогла отказаться. И клиент с нами тут же, авансом, расплатился, когда мы только к нему в машину сели: по две тысячи евро на каждую. Тогда это большие деньги были, несколько месяцев можно жить без проблем. Они потом мне на первых порах очень пригодились. А вот Снежане, моей напарнице, вряд ли.

Как он выглядел, тот богач? Честно, не помню. Почти двадцать лет прошло. Как все: лоснящийся, наглый, самоуверенный.

Ведь они, я думаю, нам платили за то, чтобы мы их присутствие терпели, выносили их рядом, не сблевали. Низенький он был, на полголовы ниже нас со Снежаной.

А может, она — вторая девочка — и не Снежаной вовсе была. Я ведь тоже Виолеттой им всем представилась. Почему-то казалось, если иным именем назовешься, то ко мне и к моей личности происходящее отношения не имеет, вроде как роль в кино играешь.

Нас из общаги на Опочинина забрал шофер на «мерсе», в костюмчике, в белых перчатках — тогда такое редкостью было. Наверное, те, кто на нас в окно смотрел, судачили потом и завидовали. И возможно, показания ментам давали.

Привез он нас на пристань в район Дворцовой, сказал выходить и ждать. А сам уехал. Минут через десять этого хмыря подвозит. Тот оконце открывает и нам кивает: присядьте, мол, в лимузин. Познакомились — его Вадимом звали. Настоящее ли имя? А кто его знает.

Он нам сразу, в машине, денег дал.

Шофер перетаскал из багажника на яхту сумки с продуктами и бутылками.

Сколько ему лет? Тогда он сильно взрослым показался, но, если вспомнить, что мне в ту пору восемнадцать стукнуло, все почти вокруг взрослыми выглядели. Если